А. Корин: Феномен «Что? Где? Когда?»

Я заказала эти материалы. Всякую хронику из документальных фильмов набрала. Что-то пыталась заказать художнику. И потом был такой Гена Славчик, оператор. Он в "Экране" работал. Мы поехали в зоопарк снимать полярную сову. Вошли в клетку. И там эти совки. Одна такая сова забилась в угол, и Гена снял крупно ее морду, совершенно безумную. Она же маленькая, эта полярная сова, не очень выразительная, вообще птица дурная на самом деле. Потом много о ней читала. У кого-то она символ мудрости, у кого-то символ неприятностей, горя. То есть она такая птица сложная. И вот мы сняли эту "сложную" птицу. А мы договорились с Ворошиловым на какой-то срок, неделю или две. И я продолжаю с художником работать, фотографии подбираю. Вдруг звонок домой. Ворошилов. И сразу таким тоном, не "Здравствуйте", "Как у вас дела?". Ничего этого нет. Сразу: "Я не понимаю, почему Вы не работаете?". Я опешила. Вроде все делаю, стараюсь... "Я не понимаю, почему Вы не работаете? И почему Вы не на работе? И почему Вы ничего не делаете?". Я совершенно растерялась. И вместо того, чтобы сказать, что я все сделала или делаю, я говорю какую-то глупость, то есть выдаю текст, совершенно непонятный. Я говорю: "Ну, во-первых, у меня болен ребенок, я даже не беру бюллетень". - "Меня Ваш бюллетень вообще не интересует". Я говорю: "Я его и не беру. Я сделала работу". - "Я не понимаю, почему Вы мне не звоните каждый день?". - "Вы мне не говорили, что я должна звонить каждый день". - "Я не понимаю. Вы сделали что-нибудь или не сделали?". - "Я еще не все сделала. Но уже что-то есть". - "Так я Вам говорю, что Вы должны были уже сделать все". - "Ну, у меня еще срок не закончился. У меня еще есть время". - "Нет, Вы должны мне завтра показать то, что Вы сделали!" Я думаю: "Боже мой, я вообще не выживу! Это за что же мне такое наказание в жизни!" Он так разговаривает, что ты чувствуешь себя виноватым сразу, не понимаешь за что, но виноватым. Я в каком-то непрерывном ужасе. И все-таки как-то выкручиваюсь, заказываю просмотровый зал. Мы садимся в зале: Ворошилов, Ира Гаврилова, редактор, и я начинаю показывать отобранную мною хронику, фрагменты из документальных фильмов, несколько моих сов. И я говорю, что еще у меня есть... И тут Ворошилов: "Я думаю, что от добра добра не ищут. Думаю, мы возьмем вот эту пленку, которую вы сняли". Ни слова, что вот это хорошо или там нормально, а только "Я думаю, что мы возьмем вот эту пленку". Потом они подложили музыку "Аукциона" на "шапку". И это действительно была очень хорошая "шапка" с совой. Сова просто поворачивала голову то в одну сторону, то в другую, потом смотрела крупно в кадр, потом наезд на глаза, очень красивые, выразительные. И вот после этого меня поставили на эту передачу. И пошло-поехало... Вроде бы я начала справляться. Тогда он меня бросил на вопросы. Мне надо было придумывать вопросы, подбирать в библиотеке материал, хотя я числилась всего-навсего ассистентом режиссера. Но мы делали все. То есть мы сидели и с автором, и с режиссером. Делали авторскую работу, редакторскую, отбирали участников, ну то есть все. В то время ассистент был полный соучастник процесса. Но потом надо было сесть за пульт. И вот меня посадили выдавать "шапку" передачи, то есть мою сову. Я выдаю "шапку", запускаю. Ну, сова злилась, наверное, минуты полторы, может, две, не помню, под музыку. А там система какая: шел предыдущий эфир, потом включение Шаболовки, где мы сидим, потом включают дворец "Крылья Советов", оттуда в прямом эфире шла передача, то есть "шапка" - моя сова - идет с Шаболовки, а "Крылья Советов" - где шла передача - включались на пульте. Я должна была запустить сову, нажать кнопку и потом переключить ключом на "Крылья Советов". И вот идет моя "шапка", и я на "подсмотре" вижу Дворец спорта "Крылья Советов" и еще как там у монитора стоят Ворошилов, Лысенко и Роман Синицын, который тоже в "Аукционе" работал соведущим. Я вижу, как Ворошилов каким-то странным взглядом смотрит на мою "шапку", как она идет в эфир. И что со мной происходит, я не понимаю. Это все какие-то энергетические вещи просто действуют. Я в каком-то стрессовом состоянии нажимаю кнопку Дворца спорта, где они втроем стоят и смотрят. И они, совершенно оторопев, видят себя на экране, естественно, тут же начинают пятиться, а я сразу переключаю на сову-"шапку" снова. Конечно, это был мой брак. Но Ворошилов меня даже не ругал, потому что, я думаю, уже тогда для него важно было на телевидении схватить момент непредсказуемый. Он всегда говорил, что любая жизнь, которая происходит внезапно в прямом эфире, ты должен это обязательно показать, нельзя пропустить, если вдруг возникает в прямом эфире что-то не предусмотренное никаким сценарием.