Эдвард Радзинский - Александр II. Жизнь и смерть

Бунт сына был подавлен. Более того, цесаревичу пришлось, сжав зубы, выказывать расположение княгине!

Но отец щадил его чувства.

Каждое воскресенье император приглашал вызванных в Ливадию ми­нистров на обед. Теперь в одно воскресенье за обеденным столом ря­дом с царем сидели сын и цесаревна. Но уже в следующее воскресенье наследника с цесаревной отправляли на долгую прогулку — в гости к великим князьям (их дворцы были здесь же — в благословенном Кры­му). И тогда за столом рядом с царем сидела княгиня Юрьевская. Го­сударь познакомил ее с министрами. Она все больше становилась госу­дарыней.

Наследник с семьей вернулись в Петербург.

ЗАВЕЩАНИЕ

Все шло великолепно. Но предчувствия беспокоят царя. Несмотря на все успехи Лориса, в этом затишье было что-то грозное. И чем ближе возвращение в опасную столицу, тем отчетливее его мысли о смерти.

11 сентября из Ливадии последовало распоряжение императора о переводе в Государственный банк 3 302 900 рублей на имя Екатерины Михайловны Долгорукой. Он написал: «Ей одной я даю право распо­ряжаться этим капиталом при моей жизни и после моей смерти».

И в начале ноября он пишет из Ливадии вслед уехавшему сыну:

«Дорогой Саша! В случае моей смерти поручаю тебе мою жену и детей. Твое дружественное расположение к ним, проявившееся с пер­вого же дня знакомства и бывшее для нас подлинной радостью, застав­ляет меня верить, что ты не покинешь их и будешь им покровителем и добрым советчиком... При жизни моей жены наши дети должны ос­таваться лишь под ее опекой. Но если Всемогущий Бог призовет ее к себе до совершеннолетия детей, то я желаю, чтоб их опекуном был назначен генерал Рылеев или другое лицо, по его выбору и с твоего согласия. Моя жена ничего не унаследовала от своей семьи. Таким об­разом, все имущество, принадлежащее ей теперь, движимое и недви­жимое, приобретено ею лично, и ее родные не имеют на это имуще­ство никаких прав. Из осторожности она завещала мне все свое состо­яние, и между нами было условленно, что если на мою долю выпадет несчастье ее пережить, все ее состояние будет поровну разделено меж­ду нашими детьми и передано им мною после их совершеннолетия или при выходе замуж наших дочерей. Пока наш брак не будет объяв­лен, капитал, внесенный мною в Государственный банк, принадлежит моей жене в силу документа, выданного ей мною.

Это моя последняя воля, и я уверен, что ты тщательно ее выпол­нишь. Да благословит тебя Бог! Не забывай меня и молись за так нежно любящего тебя. Па».

Он знал: сын добр, и он позаботится о ней и детях.

19 ноября император решает вернуться в Петербург. Ведомство Лориса было на страже — в районе станции Лозовая поли­ция обнаружила адскую машину, уложенную под полотно железной дороги.

Так народовольцы напомнили о себе. И так Лорис продемонстри­ровал свою силу.

Последний раз царь уезжал из Ливадии.

Как всегда, Александр остановился в Москве. И она вместе с ним жила в Николаевском дворце, где он родился.

21 ноября около 12 часов дня императорский поезд прибыл из Моск­вы в Санкт-Петербург. Обычно по возвращении из Ливадии на Нико­лаевском вокзале его встречала большая романовская семья. Но, со­гласно церемониалу, в случае подобной официальной встречи, его жена (как морганатическая супруга) должна была следовать в процессии вслед за всеми великими княгинями. Он не допустил ее унижения. Тор­жественная встреча на Николаевском вокзале была отменена. Он при­казал остановить поезд на маленькой станции под Петербургом. И здесь, в поезде, состоялась его встреча с романовской семьей.

Приехав в столицу, император, княгиня и дети вышли из поезда,сели в экипаж, окруженный казаками, и отправились в Зимний дворец.

В Зимнем дворце княгиню Юрьевскую ждал его новый подарок. Вме­сто прежних жалких комнат для нее были приготовлены великолеп­ные апартаменты — истинное жилище императрицы.

НАПРЯЖЕНИЕ НАРАСТАЕТ

Работа над проектом шла стремительно. В самом начале 1881 года го­сударь получил «Всеподданнейший доклад». Проект, вошедший в ис­торию России под названием «Конституции Лорис-Меликова», был го­тов. Ознакомившись с «Всеподданнейшим докладом», государь ника­ких возражений не высказал. Это означало, что дело практически решено.

Для окончательной шлифовки текста он повелел собрать секретную комиссию — «Особое совещание».

«Милая моя Екатерина Федоровна, — с безнадежностью писал По­бедоносцев Тютчевой, — вот и год прошел, тяжелый, ужасный — опять оставил кучу обломков... Лорис... мастер заговаривать, очаровывать... Он удивительно быстро создал себе две опоры — и в Зимнем дворце, и в Аничковом. Для государя он стал необходимостью, ширмою безо­пасности. Наследнику облегчил подступы к государю и представил готовые ответы на всякое его недоумение, ариаднину нить изо вся­кого лабиринта. По кончине императрицы он укрепился еще более, потому что явился развязывателем еще более трудного узла в запутав­шейся семье и добыл еще, в силу обстоятельств, третью опору — в из­вестной женщине... Как тянет это роковое царствование — тянет ро­ковым падением в какую-то бездну. Прости, Боже, этому человеку — он не ведает, что творит, и теперь еще менее ведает. Теперь ничего и не отличишь в нем, кроме Сарданапала. ...Мне больно и стыдно, мне пре­тит смотреть на него, и я чувствую, что он меня не любит и не доверяет мне. Спешу кончить, чтобы отправить письмо с оказией... Да хранит вас Господь!»