Эдвард Радзинский - Александр II. Жизнь и смерть

Вот так через 12 лет он излагает Александру Михайлову те же са­мые идеи, которые привели Каракозова к решетке Летнего сада. Убить царя — и все тотчас случится. И он просит содействия «Земли и воли».

Целеустремленность Соловьева понравилось Робеспьеру-Михайлову. Для начала они отправляются покупать револьвер Соловьеву. «Выбрали американский с большими стволами — с такими охотятся на медведей». И оттого револьвер назывался «Медвежатник». По революционной тер­минологии русский царь часто именовался «Медведем». Так что соответ­ствующий револьвер выбрали молодые люди для подобной охоты.

Но не успел Михайлов снабдить оружием одного цареубийцу, как к нему пришел... другой! В Петербург приехал из Харькова еще один провинциал— Григорий Гольденберг. Тоже член партии «Земля и воля», прославившийся удачным убийством харьковского генерал-губернатора Кропоткина.

Возбужденный своим успехом в Харькове, Гольденберг приехал в столицу за продолжением успеха — убить царя. И он тоже просит содействия петербургской «Земли и воли». Трудно отказать такому заслуженному человеку!

Михайлов сообщает о волнующей ситуации другому лидеру «поли­тиков» Александру Квятковскому. И они решают устроить встречу между двумя приехавшими цареубийцами.

РОЖДЕНИЕ СМЕРТНИКОВ

Встретились в трактире. И здесь за рюмкой водки выяснилось чрезвычай­ное: перед Михайловым и Квятковским сидели террористы нового, неви­данного прежде типа. Оказывается, оба покушавшихся, понимая, что вряд ли молжно будет спастись от многочисленной царской охраны, бежать с места убийства не собирались... Убив царя, они оба, не сговариваясь, при­думали тотчас принять яд и уйти из жизни с именем, покрытым тайной. Это был новый тип террористов — террорист-смертник. Квятковский и Михайлов сидели в замешательстве. «Мы... в то время еще не были приготовлены к самопожертвова­нию и явствовали это. Сознание такого нашего положения между дву­мя, обрекавшими себя на смерть, отнимало у нас всякую нравствен­ную возможность принять участие в выборе того или другого», — вспо­минал Михайлов. Но принять участие пришлось. Еврею Гольденбергу, решившему убить русского царя, Михайлов вынужден был объяснить: «Необходимо избегать возможности дать повод правительству обрушиться своими репрессалиями на какое-либо сословие или национальность ... чтобы на голову целых миллионов не упали бы новые тяжести».

Так он объяснил Гольденбергу, что еврей, убивший царя, откроет серию жесточайших еврейских погромов по всей России. Соловьев тотчас подхватил высказанное соображение. И сказал: «Только я удовлетворяю всем условиям. Мне необходимо идти. Это мое дело, Александр II мой, и я его никому не уступлю».

И Гольденберг согласился без спора.

БИТВА В «ЗЕМЛЕ И ВОЛЕ»

Приезд Соловьева оказался детонатором, взорвавшим «Землю и волю». На конспиративной квартире состоялось собрание петербургских «землевольцев». Александр Михайлов доложил о решении Соловьева.

Николай Морозов вспоминает: «Александр Михайлов, доложив на собрании о готовившемся покушении, просил представить в распоря­жение Соловьева лошадь для бегства после покушения и кого-нибудьиз членов общества, чтобы исполнить обязанности кучера...»

Так что Михайлов все-таки решил помочь смертнику остаться живым. И тут началось! «Деревенщина» с криками требовала, «чтобы не толь­ко не было оказано никакого содействия приехавшему на цареубий­ство, но чтобы сам он был схвачен, связан и вывезен вон из Петербурга, как сумасшедший!»

Им яростно возражали! Они гневно кричали в ответ, что в таком случае сами помешают Соловьеву. Один из них, некто Попов, среди общего крика и смятения прокричал: «Я сам убью губителя народни­ческого дела, если ничего другого с ним нельзя сделать!» Они понима­ли, какая волна репрессий обрушится после этого убийства. И как при­дется сворачивать любимую работу в деревне... Лидер «деревенщины», тогдашний теоретик народничества Георгий Плеханов произнес речь: «Под влиянием ваших затей наша организация вынуждена будет по­кидать одну за другой наши старые области деятельности, подобно тому как Рим покидал одну за другой свои провинции под напором варва­ров... А единственной переменой после этого убийства будет только то, что после имени Александр появится три палочки вместо двух... Алек­сандра Второго сменит Александр Третий! И все!»

Однако большинство держалось другого мнения. Они объявили, что хотя сами не будут помогать Соловьеву ввиду обнаружившихся разно­гласий, но ни в каком случае не запретят отдельным членам оказать ему посильную помощь.