Николай Жогин - По следам преступлений

«Ну, а все-таки?» — Валя доверчиво смотрела на меня. Ни тени сомнения или подозрения не было в ее глазах!

«Верит! Поверит абсолютно всему, что я скажу!» — решил я. И готовая вот-вот слететь с языка легкая ложь вдруг застряла в горле. Неожиданно для себя я крепко взял Валю за руки:

«Слушай, Валюха! Только не убегай сразу. Выслушай. Учти, я ведь «казанский сирота» — ни отца, ни матери… Есть где-то сестренка и братишки… А я — вор, карманник. Вот и все! А теперь иди! Иди скорей!..»

Я видел, как зрачки Валиных глаз-смородинок расширились и совсем закрыли золотые искорки, которые всегда светились вокруг них. Не Валя не ушла. Она только выдохнула коротко:

«Володька! — И потом, с минуту глядя перед собой, все повторяла: — Вор, карманник».

«Володя! — произнесла она наконец. Таким голосом говорила со мной мама. — Володя! Этого больше никогда не будет. Не должно быть! Слышишь? Дорога тебе наша дружба? Если да, то всему прошлому конец! — Валя говорила горячо, сильно волновалась. — Ты что, хуже всех? Подумай хорошенько сам. Мама может помочь тебе устроиться на работу. А там и место найдется в общежитии. Ты только скажи: ты согласен? Подумай. Если нет, то наши пути разойдутся. Завтра! Завтра ты мне дашь ответ».

Валя шагнула в сторону, собираясь уйти.

Чувство огромной благодарности, радости внезапно переполнило меня. Не ушла! Не оттолкнула! Значит, еще не все потеряно. Не помня себя, я неожиданно обнял Валю.

«Не надо, Володя!» — прошептала она.

Долго бродил я по опустевшим улицам города. К своим идти не хотелось. Поговорить бы с кем, со знающим человеком, посоветоваться! А что путного могли посоветовать мне мои дружки? Только на смех поднимут!

Я готов был начать новую жизнь. Ведь мне встретилась такая девушка! Она мне поверила! «Я буду работать, — думал я. — Вместе с Валей будем ходить на работу. Говорить обо всем. Потом поженимся. И жизнь можно будет мерить не приговорами суда и не сроками наказания, а настоящими человеческими радостями. Пойдут дети, будет своя квартира, хорошие люди придут ко мне в гости». Даже думать не хотелось о том чердачном и лагерном мире, в котором существовал до сих пор, настолько он показался мне сейчас мерзким.

На другой день я не шел — летел на свидание с Валей. Еще издали заметил ее. Пришла раньше меня и теперь прохаживалась по дорожке.

Вот сейчас все решится. Сейчас подойду и скажу: «Все, порываю с прошлым». Я ускорил шаги. Ну! И вдруг меня словно кольнуло в самое сердце: а что, если не выдержишь? Если не хватит твоих трудовых копеек? Специальности же никакой. Будешь жевать картошку вместе с любимой и слушать лекции о честности? А я ведь уже знал вкус во многих прелестях жизни, любил посидеть в ресторане, когда бывала удача. А теперь? Будешь клянчить у любимой на сто граммов? Да и то не придется — там, у комсомольцев, выпить не дают, протирают с песочком! Так много ли радости принесешь ты своей милой? Муж — вор! Куда уж тебе со свиным рылом!

Я остановился как вкопанный. Валя уходила от меня. Вот сейчас она повернется, и надо решать. Я не мог сделать и шага. Ни вперед, ни назад.

«Эй, Володька! Чего это ты приклеился к асфальту? — раздался откуда-то Славкин голос. — Пошли тяпнем по сотне. Улов есть».

А я продолжал стоять, переступая с ноги на ногу. Вот-вот Валя дойдет до того дерева, а потом повернется и…

«Да что ты, в самом деле, топчешься, как дите, у которого солдат няньку увел? Последний раз предлагаю. Жалеть не будешь». — Славка потянул меня за рукав и, не отпуская, пошел вперед.

«А, была не была! Прости меня, Валя. Сукин я сын!» — Я махнул рукой и почти побежал за Славкой. Потом ходил совсем один по шумному городу и не знал, куда себя деть. Не хотел никого видеть. Все у меня перепуталось, сам черт не разобрался бы в моей голове. Но то, что я струсил и потерял Валю, это было самым отвратительным.

Теперь, спустя много лет, я часто думаю: может быть, именно в ней, в этой хрупкой девчушке, я и нашел бы точку опоры? Насколько она сильнее меня была духом. Может быть, я бы уже тогда вернулся к честной жизни?

Но тогда я дал себе слово больше Вале не попадаться на пути: у нее своя дорога. Я не стою ее мизинца…

Яхнов опять помолчал. Потом вздохнул и закончил:

— Вскоре я был задержан и за кражу осужден. Назвался Бутылкиным Сидором Митрофановичем. И хотя мне было уже больше двадцати, я все еще прикидывался малолетним, чтобы попасть в детскую колонию. Там, конечно, тоже не дом отдыха, но все же она детская и порядки там другие.