Николай Жогин - По следам преступлений

Отбыл срок и с тридцатью рублями в кармане завернул в Воронеж. Здесь застала меня война. Началась мобилизация. Эшелоны уходили на фронт. А я опять толкался на базаре. И опять милиция. Опять суд, колония.

Яхнов прикрыл рукой лицо, потом первый раз прямо в глаза посмотрел прокурору, признался:

— Тяжело вспоминать эти пустые, дурацкие годы! Как слепой котенок вступил я в эту грязную жизнь. Отказать никому ни в чем не мог. Характер оказался мягким, слабым…

Сергеев понимающе кивнул.

На некоторое время в кабинете наступила тишина. Яхнов молчал, задумавшись. Прокурор попыхивал папиросой, ждал. Он не торопил Яхнова, не задавал ему никаких вопросов. Только поглядывал сочувственно и зачеркивал елочками последний свободный квадратик на лежащем перед ним листке бумаги.

Молчание затягивалось. Яхнову, казалось, невмоготу было продолжать свою нелегкую историю. Но Сергеев ждал. Он знал, что, начав рассказывать откровенно, Владимир не сможет не высказаться до конца. Когда человек решится вот так раскрыть свою душу, он как бы хочет сбросить годами давивший его груз, хотя бы как-то освободиться от него.

И Яхнов заговорил снова:

— В самом начале лета сорок четвертого года передо мной опять распахнулись ворота лагеря. Отбыл срок и снова свободен. Свобода! Как это хорошо! Теплился у меня огонек надежды, думал про себя — буду работать. Но работать я не привык. Среди моих теперешних друзей, если их можно назвать друзьями, презирали тех, кто трудится.

Растратил деньги, которые выдали на дорогу, и не доехал до Ростовской области, куда был выписан билет.

Сошел с поезда в Куйбышеве. Зашел в милицию, просто так: интересно, что скажут?

«Хочу прописаться и работать».

«Можем по вербовке направить в Сибирь, на стройку».

«Нет, спасибо. Там я уже был».

«Тогда вот вам подписка», — и мне протянули заполненный бланк.

На размышления дали двадцать четыре часа: куда хочешь, туда и поезжай. «Куда, — думаю, — я поеду? К черту все ваши подписки». Я остался в Куйбышеве. И снова добывал средства к существованию все тем же единственно доступным мне способом.

Ночевали мы на чердаке в одном доме на окраине города. Ночами пили, играли в карты, пока в карманах были деньги.

Однажды я разыскивал своего друга Славку. Не заметил, как перемахнул ограду городского парка и оказался в самом потоке гуляющих. И вдруг вижу, идет мне навстречу эдакое круглолицее существо и улыбается. Ростом чуть ниже меня. Ситцевое платьице без рукавов, пуговки какие-то блестящие и черный широкий пояс, модный тогда. Лицо загорелое, нос какой-то задорный. Глаза веселые, хитрющие и черные. Фигурка мне показалась такой тоненькой и легонькой, что захотелось взять ее на руки и понести.

Появление этого чистого существа было настолько неожиданным, что я с минуту стоял как ошалелый. Она даже смутилась от моего бесцеремонного разглядывания.

«Батюшки, — сказала она, оправившись, — что это вы такой лохматый?» — и глаза ее озорно блестели.

«Гувернантка забыла меня причесать сегодня», — мрачно сострил я. Мы познакомились. Ее звали Валей. Мы пошли вместе по аллее. Она рассказывала мне о последнем фильме, о сводках с фронта, а я молчал и незаметно от нее пятерней приглаживал давно не чесанные волосы. Она говорила со мной как с равным, как будто мы с ней давно знакомы. Я шел рядом и все острее чувствовал, как воровское окружение превратило меня в совершенного дикаря.

Мы стали встречаться.

Вся страна жила войной. Все здесь, в тылу, было подчинено фронту. Валя работала с матерью на соседнем станке и каждый вечер рассказывала о делах на заводе.

«Представляешь, Володька, — говорила она в одну из наших встреч, — ну сегодня мы и работнули! Фрицам от нас достанется на орехи! Триста процентов — понял? Да, Володя, — продолжала она в том же восторженном тоне, — я все забываю спросить, а какая у тебя специальность? Где ты работаешь?»

Вот он, самый страшный вопрос! Я давно ждал его. Сколько раз, коротая ночи на чердаке или торопясь к Вале, я пытался ответить на него. И каждый раз с ужасом понимал, что не могу этого сделать. Сказать Вале, что я нигде не работаю, нигде не прописан, сплю где попало и ко всему тому ворую? От одной этой мысли у меня перехватывало дыхание и сохло во рту. И вот случилось. Валя ждет ответа. Сказать правду? А если она испугается и уйдет? Совсем уйдет! Навсегда!.. Я тянул с ответом.

«Моя специальность? — бормотал я. — Да моя специальность такая… Никому не нужная она, моя специальность».