Манфред Кох-Хиллебрехт - Homo Гитлер - психограмма диктатора

Молодой Гитлер не выказывал какого-либо интереса к женщинам. Наоборот, его бросало в дрожь от одной мысли о физической близости. Они даже не могли зайти в его комнату. Он требовал того же и от своего лучшего друга Августа, который из-за него не мог завести ни одной интрижки: «Любой шаг в этом направлении означал бы неизбежно конец нашей дружбы».[197] Кроме того, Гитлер ревновал его. Когда Кубицек хотел провести со своей ученицей урок игры на фортепьяно в их совместной комнате, женоненавистник пришел в ярость. «Он со злобой спросил меня, почему наш флигель, и без того превращенный в балаган, должен теперь стать еще и местом для музыкальной дрессуры каких-то девок».

Однако, по мнению Кубицека, Гитлер не проявлял гомосексуальных наклонностей. 19-летний Адольф отверг предложение старого богатого педераста и заявил, что гомосексуальность должна быть уничтожена любыми средствами «как противоестественное явление». Тем не менее у простодушного Кубицека необычное поведение Гитлера вызывало подозрение, которое и натолкнуло отвергнутого поклонника будущего фюрера на надежду встретить взаимность.

В вавилонской блуднице Вене молодой Адольф Гитлер был «совершенно особым случаем». Август чувствовал на себе холод его эйдетизма. «Во время ночных бесед он говорил о сексе настолько холодно и рассудительно, как будто эта тема совершенно его не касалась».

Переход от беспристрастности эйдетизма к гомосексуальным наклонностям серьезно изменил отношение Гитлера к красивым женщинам. 19-летний юноша смотрел на них «так, как смотрят на прекрасную картину, не испытывая каких-либо сексуальных эмоций».

Кубицек приводит конкретный пример подобного отношения. Во время посещений оперы Гитлер никогда не брал билеты на стоячие места в зале, куда допускались женщины, предпочитая стоячие места в партере. Они были специальной перегородкой от той части партера, которую абонировали военные. В своих монологах Гитлер ханжески обвинял офицеров в том, что они ходят в театр не оперу слушать, а разглядывать в монокли красивых женщин, сидящих в ложах.

Уже тогда проявилось отвращение Гитлера как к женщинам, так и к евреям. Он никогда не брал стоячие места в четвертой галереи еще и потому, что однажды натолкнулся там на пару евреев, которые испортили ему все удовольствие от оперы Вагнера.

Спустя некоторое время, во время проживания в мужском общежитии, 21-летний Адольф Гитлер также не проявлял четко выраженных гомосексуальных наклонностей. Он продолжал действовать на нервы окружающим бесконечными монологами на политические темы. Адольф тесно общался с Рейнхольдом Ханишем, продававшим нарисованные им почтовые открытки, доход от которых они делили пополам. Позднее Ханиш рассказывал, что будущий фюрер относился к противоположному полу «как непорочный Иосиф»: «Гитлер совершенно не ценил женскую привлекательность».[198]

Последующее развитие отношений между двумя друзьями покрыто мраком. Дружба постепенно охладела. Ханиш с гневом наблюдал, как Гитлер сближается с другим соседом по общежитию евреем Йозефом Науманном, медником. У охваченного ревностью Ханиша создалось впечатление, что 21-летний Гитлер под влиянием своего нового еврейского друга стал совершенно другим человеком.

Мужская дружба Гитлера и Ханиша переросла в ненависть и закончилась взаимными обвинениями и разбирательством в полиции. Гитлер обвинил своего друга в продаже украденной у него картины, и ранее судимый бродяга, который жил под чужим именем, отправился за решетку. Когда он вышел на свободу, то заявил в полицию, что Гитлер незаконно присвоил себе звание «академический художник». Полицейские явились в мужское общежитие и вынести официальное предупреждение ранее безупречному сыну чиновника.

Период проживания в мужском общежитие закончился переездом в Мюнхен. В «Майн кампф» Гитлер написал, что покинул Австрию главным образом «по политическим мотивам». Однако место переезда не соответствовало заявленной цели. Вместо того чтобы ехать в политический центр страны Берлин, Адольф перебрался в город муз Мюнхен.[199] Возможно, он считал, что жизнь в Мюнхене более либеральна в вопросах пола.

В любом случае, Гитлер не был разочарован. Много лет спустя, 21 августа 1942 года, в ставке «Вервольф» он рассказывал, что «Мюнхен удивительно толерантный в сексуальном отношении город». Гитлер пришел к этому заключению, наблюдая молодых людей в тесных спортивных трико, свободно разгуливавших по улицам. «Я был ошеломлен. По городу ходили офицеры в спортивных костюмах. В Вене это было совершенно невозможно».