Манфред Кох-Хиллебрехт - Homo Гитлер - психограмма диктатора

В любом случае уже с самого начала этой мужской дружбы отношения Гитлера к молодому архитектору сильно отличались от принятых в немецких министерствах норм поведения. Чтобы доказать свое превосходство, Адольф Гитлер использовал совершенно архаическую форму спора между мужчинами: он долго и пристально смотрел в глаза собеседнику. Он считал, что тот, кто не выдерживал этого взгляда, признавал его превосходство. Шпеер так описывал этот способ: «Однажды, когда мы сидели за большом круглым столом в чайном домике, Гитлер с вызовом уставился мне в глаза. Вместо того чтобы опустить глаза, я принял его вызов. Кто знает, какие первобытные инстинкты вызывает в жизни подобное противоборство, в котором противники смотрят друг другу прямо в глаза до тех пор, пока один из них не отведет взор. Хотя я привык побеждать в подобных состязаниях, на этот раз мне пришлось собрать все свои силы, чтобы выдерживать этот взгляд до тех пор, пока Гитлер внезапно закрыл глаза и повернулся к своей соседке за столом».[186]

Гитлер желал, чтобы его любимец Шпеер всегда был поблизости. В Оберзальцберге у архитектора было ателье, выстроенное в альпийском стиле. Его красивая мастерская в Берлине также располагалась близ фюрера. «Мастерская Шпеера была размещена в прекрасном здании Академии искусств на Пари-зьерплац, которое с рейхсканцелярией разделял только внутренний сад». Наблюдатели единогласно отмечали, что после встречи со Шпеером у Гитлера «всегда было приподнятое радостное настроение. Он был счастлив и воодушевлен».

Несмотря на то что оба мужчины были привязаны друг к другу, они чувствовали взаимное смущение. В тюрьме Шпандау Шпеер вспоминал, что когда Гитлер вручал ему документ о назначении генеральным инспектором по реконструкции и застройке Берлина, он вел себя «почти робко». Летом 1938 года Шпеер представил Гитлеру готовую модель будущего Берлина. Когда диктатор покинул ателье, его сотрудник Хеттлаге сказал ему: «Вы — несчастная любовь Гитлера». Шпеер был очень счастлив, услышав подобное.[187]

Осенью 1943 года тогдашний начальник Генерального штаба ОКХ Цейтцлер сказал Шпееру: «Фюрер счастлив вами! Он говорил, что возлагает на вас самые большие надежды! Теперь после Геринга взошло новое солнце».[188]

Шпеер также был настолько сильно привязан к Гитлеру, что едва ли его покинул бы. После катастрофических военных поражений в 1944 году он писал фюреру тщательно обоснованные меморандумы, доказывавшие, что война проиграна. Гитлер вызывал его к себе, смотрел на него печальным взглядом и произносил весьма убедительную речь. Старое волшебство все еще действовало. Получив очередную дозу энтузиазма, Шпеер воскликнул: «Мой фюрер, я, безусловно, поддерживаю вас!»

Война закончилась, 1 мая 1945 года, в день смерти своего идола, когда Шпеер распаковал его фотографию в серебряной рамочке, с ним случилась истерика.

Уже после войны Альберт Шпеер задумывался, почему Гитлер выбрал и выделял именно его: «Без сомнений, Гитлер испытывал затруднения с выбором наследника: репутация Геринга была уничтожена, Гесс сам исключил себя, доверие к Шираху было подорвано интригами Мартина Бормана, сам же Борман, равно как Гиммлер и Геббельс, не соответствовал "эстетическому типу", который представлял себе Гитлер».

Подобная оценка Гитлера весьма неожиданна. Было совершенно очевидно, что в день рождения Гиммлера и Бормана эстетика взяла себе выходной, но из всех нацистских бонз Геббельс был наиболее тесно связан с искусством. Он был автором романов, прекрасно разбирался в литературе, писал весьма недурным стилем, что было большой редкостью среди национал-социалистов. Порученная ему как министру пропаганды германская киноиндустрия явно находилась в хороших руках.

По всей видимости, Адольф Гитлер вкладывал в понятие «эстетический тип» довольно специфическое наполнение. Во всяком случае, принимая во внимание эйдетические свойства личности Гитлера, он на удивление был эмоционально холоден к Геббельсу, являвшемуся одним из первых и главных его помощников. Йозефу Геббельсу, который считал себя едва ли не вторым человеком в рейхе после Гитлера, так и не удалось получить допуск в близкий круг фюрера.

Гомоэротические пристрастия, которые связывали его с Гитлером, Геббельс тщательно маскировал. Однако они вновь и вновь проступали под созданной им репутацией бабника. В 1926 году в своем дневнике он практически объяснился в любви Гитлеру: «Мы отмечали день рождения Гитлера, ему исполнилось 37 лет. Зажгли 37 свечей, цветы… Адольф Гитлер, я люблю тебя, ибо ты велик и прост одновременно». Однако эта любовь не была полностью взаимной.