В. Шевченко: Чекисты рассказывают. Книга 3-я

Но Кастринг тут же отказался от этого замысла. Он вдруг заметил, как поразительно похожи Мишутин и Мальген. Собственно, это ему бросилось в глаза еще прежде, почти в самом начале разговора. Тогда он не придал подмеченному сходству особого значения. Теперь же у Кастринга возникли вполне определенные мысли, которые навели его на принципиально новое решение относительно дальнейшей работы с пленным советским генералом.

Чтобы проверить себя, Кастринг еще раз бесцеремонно оглядел своих собеседников. Действительно, общего у них было много. Оба невысокого роста, худощавые, у обоих глубоко запавшие глаза под выпуклыми надбровными дугами, прямой нос, тонкие подвижные губы. Но главное было не в идентичности их отдельных черт, а в сходстве общего облика этих двоих людей. Правда, до двойников, которые в жизни встречаются довольно редко, им было далеко, но можно было смело сказать, что они похожи друг на друга, как родные братья. Кастрингу для задуманного им дела этого было вполне достаточно.

Три дня спустя состоялась вторая встреча. На этот раз в служебном кабинете Кастринга, куда пленный был препровожден комендантом штаба гауптманом Лемке.

По обыкновению безбожно коверкая русские слова и перемежая их немецкими, Кастринг спросил Мишутина, достаточно ли он подумал над своей судьбой и какое принял решение.

— Мое решение остается неизменным, — сказал Мишутин. — И я прошу, чтобы меня отправили обратно в лагерь, где содержатся мои товарищи.

— Это не есть гут, — неодобрительно покачал седой головой Кастринг. — Вы очшен глупо думаль.

Чуть помедлив, он строго сказал Мишутину, что спрашивает его в последний раз: согласен ли он сотрудничать с вермахтом?

— Нет! — ответил Мишутин.

— Зер шлехт, — раздраженно пробормотал Кастринг и нажал кнопку на столе.

Тотчас в кабинет вошел Мальген. Он был в мундире советского генерала без знаков различия и петлиц. Точно в таком же, как Мишутин.

Когда Мальген сел в кресло у стола, Кастринг, кивнув в его сторону, сказал:

— Это есть генераль Мишутин. Он будет поезжать в лагери русски пленный и вести вербовка для «остлегион».

Кастринг с минуту помолчал, глядя, какое впечатление этот его новый ход произвел на пленного. Затем резко, с угрозой в дрожащем голосе заговорил по-немецки. Мальген начал быстро переводить:

— Знайте, Мишутин: отказываясь от наших предложений, вы подвергаете смертельной опасности собственную жизнь. В то же время вы все равно не спасете свою репутацию, о чистоте которой столь щепетильно печетесь. Мы постараемся сделать так, чтобы о генерале Мишутине, якобы добровольно перешедшем на службу в германскую армию, узнало как можно больше советских людей: они будут слушать его публичные выступления в лагерях военнопленных, читать листовки с его биографией и портретом, призывающие их к сотрудничеству с вермахтом. Но это не все. Об измене генерала Мишутина станет известно по ту сторону фронта, его боевым товарищам, друзьям, наконец, главному командованию Красной Армии.

Выпалив все это почти на одном дыхании, побагровевший Кастринг вызвал коменданта и приказал посадить пленного в карцер, на строгий режим.

Когда Мишутина, до синевы бледного, со стиснутыми губами, в стальных наручниках уводили из кабинета, Кастринг, все еще не остыв от гнева, крикнул ему вдогонку:

— Имейте в виду, если вы не измените своего решения, крепостной каземат будет не самым худшим вашим обиталищем. Мы вас упрячем туда, откуда не возвращаются!

— Есть необходимость еще раз вернуться к некоторым вашим показаниям, — сказал Дружинин.

— А что конкретно вас интересует? — вкрадчиво спросил Мальт. После недельного перерыва в допросах, о причине которого он не знал, его снова привели в кабинет подполковника. — Мне, признаться, казалось, что я уже обо всем достаточно основательно рассказал.

— А обо всем ли? — сирого спросил Дружинин.

Мальт остановил на подполковнике пристальный вопрошающий взгляд, как бы пытаясь определить по его лицу, что же такое еще может быть известно следователю.

— Напрасно себя утруждаете, Мальт: на мне ничего не написано, — усмехнулся Дружинин. — Лучше начинайте рассказывать все по порядку... Ну, хотя бы с того момента, как генерал Мишутин был заключен в Летценскую крепостную тюрьму.

Николай Васильевич дал знак сидевшему рядом с ним Строгову, чтобы тот включил магнитофон.

Отхлебнув глоток воды из стакана, Мальт начал:

— Примерно через неделю после неудачной попытки привлечь Мишутина на нашу сторону, стало ясно, что и другого советского генерала, Никифорова, который был мною привезен из лагеря одновременно с Мишутиным, нам тоже обработать не удастся. Кастринг был в бешенстве, что называется, рвал и метал. Так продолжалось несколько дней, пока у него не созрел новый план.