Ирина Шевченко: Осторожно, женское фэнтези. Книга 2

Леди Пенелопа не стала отчитывать меня за опоздание и вообще предложила отдохнуть от учебы несколько дней. Сухо так предложила, словно сама хотела избавиться от моего присутствия, намекнула, что толку от меня никакого, но жалости во взгляде скрыть не смогла. Не понимания, не участия, а именно жалости — той самой, что унижает…

И я осталась.

Сопровождала наставницу во время обхода, наблюдала, как она ощупывает животы и разговаривает с пациентками и их еще не родившимися детьми. После поприсутствовала на осмотре вновь поступивших. Помогала заполнять истории.

Не так уж сложно, если занять мысли чем-то другим.

После лечебницы — в столовую, из столовой — в главный корпус, наслаждаясь по дороге солнечным весенним днем. Чистое голубое небо. Свежесть в прохладном еще, но уже не морозном и не сыром воздухе. Запах просыпающейся земли… А завтра или послезавтра зарядят затяжные дожди, наползут промозглые утренние туманы, небо затянут тучи. И никуда от этого не деться, только переждать. Пережить… если получится…

Предчувствие непогоды переросло в предчувствие скорой беды, и я поспешила отогнать его, покуда оно еще не укоренилось в душе. Все хорошо: солнце светит, воздух чист, а я иду на встречу с Оливером.

Ректор был занят. Со вчерашнего дня на его столе выросли кипы папок и ровные, похожие на макеты небоскребов стопки экзаменационных листов. Письменный набор отполз на угол столешницы, а в центре разместился толстый журнал, открытый на середине.

— Стипендиаты, — пояснил милорд Райхон. — Мистер Крафт передал списки, но количество студентов не сходится с ведомостями выплат.

— Думаете, еще кто-то пропал? — всполошилась я. Мэйтин ведь говорил о семи…

— Думаю, что господину проректору давно пора на заслуженный отдых, — маг устало потер виски. — Думаю, но вряд ли решусь сказать ему это прямо. Вот и… Не берите в голову, Элизабет. Обычная рутина, разберусь. Хотите чая?

— Нет. Хотите, помогу вам проверить списки?

Потому что толку от меня сейчас не больше, чем от мистера Крафта: изготовление книги, в которой предстоит писать кровью, займет время, нового ничего, к счастью, не произошло, и милорду Райхону, по-хорошему, следовало тут же отослать меня «отдыхать», как это пыталась леди Райс. Но, как и в случае с престарелым проректором, он не решается объявить о моей ненужности. Я это понимала. И он понимал, что я понимаю: хватило нескольких секунд, на которые наши взгляды встретились в повисшей после моего вопроса неуютной тишине…

— Хочу, — улыбнулся Оливер, и предчувствие ненастья и несчастья, начавшее было снова вползать в мою душу, отступило. — Но и от чая не откажусь. Сейчас скажу мистеру Адамсу. И, наверное, попросить еще… пирожных?

Пообедала я более чем плотно, как частенько со мною случалось, в задумчивости проглотив куда больше, чем съела бы в обычной ситуации, и ставший тесным корсет до сих пор навязчиво напоминал об этом. Но на пирожные согласилась. Нельзя игнорировать знаки внимания… Пусть хоть шнуровка лопнет!

Стипендиатов в академии было немало — около тридцати процентов от общей численности студентов, как вскользь заметил ректор, чтобы не пугать меня конкретными цифрами, — а с учетом того, что ведомости были составлены отдельно по каждому курсу каждого факультета, а общие списки — в алфавитном порядке, работа предстояла большая и кропотливая. Я заняла место Оливера и разложила перед собой ведомости ежемесячных выплат. Милорд Райхон со списками, утвержденными проректором, расположился за чайным столиком. Можно было и наоборот, но с начальством не спорят: он сам решил, что за его столом мне будет удобнее. И я была с этим полностью согласна, в отличие от мистера Адамса, через пять минут после того, как мы с Оливером начали сверять имена в перечнях, внесшего в кабинет поднос с чаем и сладостями. Увидев меня, недостойную, на троне владыки, секретарь поморщился как от боли. Будь тут леди Райс, заподозрила бы у несчастного приступ аппендицита или, что более соответствовало ее специализации, внезапно начавшиеся схватки. Но при взгляде на ректора, спазмы бедолагу отпустили. Повинуясь жесту шефа, он оставил поднос на краешке стола и вышел, так и не родив ни слова. Ну до чего же неприятный тип! А я тут, между прочим, его работу делаю! Оливер ведь мог не возиться со списками, а перепоручить это дело секретарю. Я собиралась спросить, почему он этого не сделал, но запнулась, едва открыв рот. Все просто: не хотел, чтобы кто-либо знал о наверняка уже не первой оплошности мистера Крафта, включая самого проректора, отдавшего академии жизнь и по-прежнему чувствующего себя нужным тут.