Дмитрий Хмельницкий - Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное

В интервью Г. Городецкий приводит интереснейшие суждения о Коминтерне. Во-первых, он сообщает, что просмотрел все коминтерновские архивы.

Коминтерн, III Коммунистический Интернационал, существовал с 1919 по 1943 год. А теперь потрудитесь представить, сколько бумаги было исписано коминтерновцами за 24 года упорного труда! Кроме того, Коминтерн работал по секциям, и даже допустив, что язык документов германской, американской или палестинской секций доступен Г. Городецкому, я не смею утверждать, что столь же свободно разбирается он в материалах секций японской и китайской. Скорее всего, Городецкий просто не представляет себе ни специфики, ни масштабов работы Коминтерна, ни, соответственно, объема документального материала. Но это к слову. Из всех документов ссылка имеется лишь на один — неопубликованный дневник Георгия Димитрова. Из чтения данного дневника Городецкий уверенно приходит к выводу, что Сталин хотел Коминтерн распустить. А при распущенном Коминтерне ни о какой революционной войне и речи быть не может — значит, Суворов кругом неправ.

Умение читать и понимать написанное столь же разнятся меж собой, как смотреть и видеть. А Сталин говорил Димитрову следующее: «…следовало бы компартии сделать совершенно самостоятельными, а не секциями К.И. Они должны превратиться в национальные компартии, под разными названиями — рабочая партия, марксистская партия и т. д. Название не важно. Важно, чтобы они внедрились в своем народе и концентрировались на своих особых собственных задачах» (стр. 183). О чем здесь идет речь? А речь идет о том, что национальные компартии, давно скомпрометировавшие себя как агентура Москвы, должны внедриться (обратите внимание на термин — «внедриться»!) в политическую жизнь своих стран. Для чего это нужно? А как раз для того, чтобы при захвате той или иной страны Красная Армия не выглядела оккупантом. Пример Финляндии налицо — старый московский сиделец Отто Куусинен объявил в Сестрорецке о создании Демократической Республики Финляндия и призвал на помощь Советский Союз. Куусинена пришлось поставить председателем ДРФ после того, как генсек финской компартии от такого предложения отказался. Потому-то в преддверии будущей войны и понадобились якобы независимые от Коминтерна компартии во всех подлежащих захвату странах. Только и всего.

В интервью Городецкий уверяет, что в его руки попали и протоколы того самого заседания Политбюро, на котором Сталин резко отверг планы Жукова и Тимошенко нанести по германской армии превентивный удар, а Тимошенко даже угрожал расстрелом. Если это правда — Суворову придется туго. Правда ли это? Зависит от источника, а источник здесь никакой не протокол заседания Политбюро, а переданная Городецкому Львом Безыменским записка, подписанная генералом Н. Пащенко, которому об этом заседании рассказал Тимошенко (стр. 341). Когда была составлена записка, что и когда рассказывал Тимошенко, рассказывал ли вообще — все под вопросом. Необходимо помнить только, что ответственность за катастрофу начала войны со Сталиным делили и начальник Генштаба Жуков, и нарком обороны Тимошенко, и после смерти Сталина им приходилось оправдываться. Но как бы там ни было, Городецкий или нетвердо помнит, что он в своей книге написал, или плохо понимает, что такое документ. Можно долго перечислять все несообразности этого сочинения — материала хватает, 350 страниц. Но остановимся только на одном рассуждении Городецкого — относительно речи Сталина перед выпускниками военных академий («академиками Красной Армии», как называл их вождь) 5 мая 1940 года. Существует несколько версий этой речи. Городецкий долго думает, как эти версии примирить, и в конце концов приходит к сногсшибательному выводу — Сталин, оказывается, в один день прочел три речи перед тремя различными группами выпускников. Я со своей стороны могу дать небольшую справку: речь была одна, но состояла из двух частей. Первая часть была опубликована сразу, а вторая — секретная — никогда. Во второй части и содержались те самые знаменитые слова о том, что «наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления. Надо готовиться к войне». А знаю я об этом от одного из присутствовавших «академиков» — моего отца.

Но Городецкому идеи о трех разных речах мало — ему кажется, что он самого Суворова за руку схватил. В интервью он так и говорит — фальсификация, из слова «контрнаступление» Суворов выбрасывает частицу «контр», и получается «наступление»!