Борис Орлов - Записки летчика-испытателя

Наверное, многие, прочтя вышенаписанное, ухмыльнутся: а как же тогда объяснить тот факт, что и в Египте, и в Сирии, и в Ираке, а раньше в Корее наши самолеты, мягко говоря, не показали своих отличных качеств? В современном воздушном бою редко бывает, когда летчики сходятся «один на один», успех определяется в первую очередь организацией боя. Без связи, целеуказания, грамотного взаимодействия воздушное сражение сейчас выиграть невозможно, имея самые совершенные самолеты. В Ираке практически не было воздушных схваток, сбитые МиГи, Су, Миражи и не пытались сопротивляться, настолько была нарушена вся структура управления иракской авиацией. То же и в Египте: внезапность атаки, отличное руководство и взаимодействие противника — и в результате наши самолеты горели на земле и в воздухе. В Сирии положение было несколько иное, хотя израильтяне и на этот раз действовали исключительно грамотно, и данные о подавляющем превосходстве израильской авиации не совсем соответствуют действительности, сирийские летчики на далеко не новых (кроме МиГ-23МЛД) истребителях сбили немалое количество вражеских самолетов.

Естественно, что результат воздушного боя, даже на современных, напичканных автоматикой и электроникой истребителях, во многом определяется именно летной подготовкой, умением летать, а не только управляться с различными системами. Летают же американцы и их союзники много, часто участвуют в различных совместных учениях, таких, как «Рэд флэг», где дерутся как бы с советскими самолетами, имитирующими принятую у нас тактику боя.

Кстати, о налете: как-то я прочитал в американском журнале, что конгресс США однажды вознамерился «прищучить» ихние ВВС, сократив ассигнования на летную тренировку. После бурных дебатов конгрессмены пришли к выводу, что расходы урезать можно, но до такого уровня, который мог бы обеспечить налет каждому летчику не менее 26 часов в месяц…

Что же касается техники, то мы уступаем американцам в качестве изготовления, вернее, в культуре призводства, в качестве конструкционных материалов. Отсюда идет лишний вес, большой расход топлива, относительно малый ресурс двигателей и оборудования. Наши истребители (кроме Су-27) имеют меньшую дальность и продолжительность полета, несут меньшую боевую нагрузку. Как я уже говорил, больше внимания, чем мы, уделяют американцы вроде бы мелочам: большинство самолетов имеют прорезанные в бортах фюзеляжа ступеньки или встроенные в конструкцию убирающиеся стремянки, в кабинах непременно имеется место для личных вещей экипажа; в наш же истребитель без посторонней помощи не заберешься, а на землю можно сойти, если тебя не встречают, только с риском сломать себе что-нибудь…

Ну, об авиации я, кажется, сказал все, что мог. Пора перейти к рассказу о своих впечатлениях собственно об Америке.

Сейчас о США имеется много информации, американские фильмы заполонили экраны кинотеатров и телевизоров, в Америке нашего народу за последние годы побывало, наверное, больше, чем на Чукотке, и какая-то там Санта-Барбара известна лучше, чем Анадырь, к примеру… Так что трудно поведать что-нибудь новенькое, о чем еще не писали и чего не видели. Но я все-таки попытаюсь описать свои ощущения и впечатления от увиденного мной лично.

За все время пребывания в Америке меня не оставляло ощущение нереальности происходящего, не верилось, что я нахожусь в той самой стране, о которой столько читал и столько слышал. Несмотря на то, что почти всю свою жизнь я работал для того, чтобы противостоять США в военном отношении, как наиболее вероятному противнику: сначала готовил летчиков, в основном, для военной авиации, потом занимался созданием боевых самолетов, способных конкурировать с американскими, я никогда не воспринимал американцев, как врагов. Может быть, сказывались воспоминания детства, когда американцы были нашими союзниками в войне, помнился вкус американского шоколада и тушенки, которыми изредка «отоваривались» продуктовые карточки, мальчишеский интерес к «Студебеккерам» и «Виллисам», появившимся на улицах Новосибирска, рассказы вернувшихся с войны о встречах с американскими солдатами, по словам наших, такими же, как и русские: дружелюбными, простыми, не дураками выпить… Немногие в то время американские фильмы тоже оставляли об американцах благоприятное впечатление. Став постарше, я слышал много лестных отзывов и об американских самолетах «Аэрокобрах», «Бостонах», видел их в полете, а «Кобру» и на земле. Может быть, русским вообще, за малым исключением, не свойственно предвзятое отношение к людям другой нации, даже к пленным немцам, врагам, столько горя причинившим нам в войне, мы, ребятня, не испытывали особенной вражды: таскали им хлеб, картошку, пытались поговорить, используя скудные познания в немецком. Тем более, по отношению к американцам, с нами никогда не воевавшими, я никак не мог настроить себя, так сказать, на враждебный лад, несмотря на всю официальную нашу пропаганду.