Наш мир страшен – он не имеет под собой опоры, в нем негде прислониться, пригорюниться, даже пожаловаться. Спим мы закрывшись одеялом с головой, съежившись, поджавшись в утробной позе, стремясь забыться и уйти в грезы. Зэк не знает, что с ним будет через час, день, неделю. Заснешь, а тебя примочат, обоссут, опомоят; выйдешь на работу – подскользнешься под конвейер. Сейчас твой кореш – друг закадычный, через мгновенье – враг кровный. Мы, чучеки, обидчивые донельзя, мстительные до крови, мы, как инвалиды, вышвырнутые отовсюду, отрезанные, обломанные. Выйдя на так называемую волю, мы нуждаемся в длительной реадаптации ко всему, повторяю, ко всему, мы – чучеки, нас надо наполнять человеческим. Реадаптация к женщине – многие из нас знают ее только по сеансам и пидорному подобию; к родителям, которых мы забыли с тех пор, как не живем интересами семьи; к пище – которой не выдерживают наши баландные желудки, начинаются схватки, запоры, поносы, к тому же у нас нет зубов и мы не жуем, а глотаем проваренное в котлах; к деньгам – мы не знаем, что это такое, как их расходовать; по улицам мы ходим озираясь, как бы кто-нибудь не примочил, как бы камень не упал на голову. Мы наше «чучекское» до конца дней носим с собой и с ним уходим в мир иной.
Этот же мир мы не хотим описывать, редко кто из нас, уголовников, берется за перо. Если и возьмется, то при содействии жен, обстоятельств, славы, в желании досадить ментам. Так барабинский баклан Толя Марченко стал описывать нашу жизнь в трудах: «Мои показания», «От Тарусы до Чуны», «Живи как все» с помощью им прочитанного В.И. Ленина и жены. Жена была его главной опорой. А зэк, имеющий опору, уже не зэк. Чуть ли не на каждой странице ловила опору в любви к Игорю, видно боясь, что он ее покинет, поэтесса Ирина Ратушинская, описывая свое пребывание в зоне. Она так ничего и не поняла в зэковском мире, назвав книгу «Серый – цвет надежды». Серый никогда не был цветом надежды, он – отражение нор, подвалов, заначек, он – цвет безутешного горя и увядания.
Проторчал я большую и лучшую часть своей жизни в этих отстойниках чучелизированной грязи и понял, что надо блюсти закон, какой бы он ни был, соблюдать его, пусть на животном уровне, лишь бы не «загреметь» в чучеки. Закон, адаптированный к реальности, посредник между Богом и человеком.
Советские чучеки – опасность мировая. Дома они держат страну в страхе более сильном, чем страх перед КГБ и ментами. Попадая за границу, куда их с удовольствием препроваживают органы «для соединения разорванных родственных связей» (прежде всего с зарубежными коллегами), они тесно сплачиваются и, предавшись ностальгии, начинают, столь жуткие похождения, что обыватели не знают, как спастись от подобного ужаса, какие замки и электронные устройства приобретать. Для чучеков Запад – рай, страха нет никакого, западные тюрьмы для них санатории, дома отдыха с изучением местных языков. Будучи лишены понятий о совести, вине, раскаянии за содеянное, они становятся вождями местных уголовников. Таковы чучеки.
Избежать всеобщей чучелизированности можно двумя путями. Первый – никому в зону не попадать. Для этого прежде всего нужна исчерпывающая информация во всей ее неприглядной полноте, без утаивания. Правду о жизни зэков должны знать все: бабушки, дедушки, папы и мамы, учителя и воспитатели, чтобы представить наглядно, во что превращаются там их чада и питомцы. Второй путь – по крайней мере, знать, как вести себя в тюрьмах, зонах – в беспределе уголовного мира, ежели уж ступил так или иначе на стезю заключенного. Эту книгу я адресую прежде всего юношам и девушкам, способным по незнанию романтизировать мир запреток и блатхат со всеми их обитателями. Пусть моя книга будет справочником-ориентиром в безбрежной тайге уголовщины, пусть заставит настоящих и будущих мам и пап подумать о своих детях, представить, кем они станут в колючем орнаменте – зонах; смогут ли они там в среде беспредела постоять за себя, защитить свою честь и тело. Честь от оскорблений и кликух, а тело от мацаний, фуфло от чешежопия. Позволю напомнить, что дети – ваше подобие и продолжение вашего рода.
Снижение преступности возможно, если совчеловеку – «совку» вернуть честь, достоинство, интерес к жизни, через Землю, Семью и единый измеритель Труда – рубль. Этот процесс непростой и долгий. Разным ступеням этого процесса должна соответствовать и система наказаний. В тех сообществах, где уровень интеллектуальности высок, система воспитания и труда действенна, где нужно сохранить человеческий генофонд у некоторых народов, преступления являются исключениями из правил жития. Там оправдан лозунг – «Долой смертную казнь!» Общество богато и может хоть всю жизнь содержать садистов, убийц, насильников, воров, их перевоспитывать, обучать, кормить, показывать по телевидению, наблюдая за их нравственным совершенствованием. В других регионах возможно использование накопленного человечеством опыта наказаний – от отрубания рук ворам-клептоманам, казней на электростуле, гильотине, публичных порок до общественных порицаний.
Читать дальше