Мэри Роуч - Кадавр. Как тело после смерти служит науке

Как будто почувствовав, что она и я, возможно, довольно сильно расходимся во взглядах, она спрашивает, делаю ли я компост. Я отвечаю, что у меня нет сада. «А, понятно». Она обдумывает этот факт. У меня возникает ощущение, что для Вииг-Масак это не объяснение, а скорее признание в совершенном преступлении. Я чувствую себя капустным листом из салата, приготовленного на прошлой неделе.

Она возвращается к компосту. «Компост не должен быть уродливым, — говорит она. — Он должен быть прекрасным, романтичным». Что-то подобное она чувствует и в отношении мертвых тел. «Смерть — это возможность новой жизни. Тело превращается во что-то иное. Я бы хотела, чтобы это иное было как можно более позитивным». Она рассказывает, что люди критикуют ее за то, что она приравнивает мертвых к садовым отходам. Она видит проблему с другой стороны. «Я бы сказала так: давайте поднимем садовые отходы до высоты мертвых тел». Она имеет в виду, что ничто органическое не следует воспринимать в качестве мусора. Все следует пустить в переработку.

Я жду, когда Вииг-Масак положит на место совок, но она подходит ближе. «Понюхайте это», — предлагает она. Я бы не осмелилась сказать, что ее компост издает романтический запах, но гнилью он не пахнет. По сравнению со всем тем, что я нюхала в последние дни, этот запах сильнее всего напоминает запах цветочного горшка.

Сюзанна Вииг-Масак не является пионеркой в деле компостирования мертвых. Эта честь принадлежит американцу по имени Тим Эванс. Я услышала о нем, когда была в Университете Теннесси, в группе, занимающейся исследованием разложения человеческих тел. Будучи студентом-выпускником, Эванс изучал компостирование людей как возможную альтернативу захоронения в странах третьего мира, где у большинства людей не хватает денег на гроб или на кремацию. Эванс сообщил мне, что на Гаити или в сельских районах Китая невостребованные тела и тела бедняков часто сбрасывают в общие ямы. В Китае эти тела потом сжигают, используя уголь с высоким содержанием серы.

В 1998 г. Эванс раздобыл тело одного бродяги, переданное семьей для медицинских целей в университет. «Он не узнал, что кончит жизнь как „компостный парень“», — вспоминал Эванс, когда я ему позвонила. Возможно, это к лучшему. Чтобы обеспечить необходимый для расщепления тканей состав бактерий, Эванс закомпостировал тело вместе с навозом и древесными стружками из конюшни. И тут, конечно, возникает вопрос о попрании человеческого достоинства. Вииг-Масак не планирует использовать навоз; она намерена добавлять в каждую коробку с останками «небольшую дозу» лиофилизованных бактерий.

Поскольку человек был закопан целиком, Эвансу приходилось три или четыре раза брать лопату и перекапывать кучу, чтобы обеспечить доступ воздуха. Вот почему Вииг-Масак планирует разбивать тела ультразвуком или механическим способом. Маленькие кусочки легче насыщаются кислородом и поэтому быстрее превращаются в компост, и могут сразу использоваться для посадки растений. Тут, кроме того, делается попытка сохранить достоинство человека и решить задачу наиболее эстетичным образом. «Тело, превращаемое в компост, должно быть неузнаваемым, — сообщает Вииг-Масак. — Оно должно быть раздроблено на мелкие фрагменты. Можете себе представить, что кто-то за семейным обедом говорит: „Иди, Свен, твоя очередь переворошить маму“?»

Конечно, Эванс осуществил процесс не особенно деликатно. «Там было трудно находиться, — признался он. — Я думал о том, что я здесь делаю. Я просто надевал шоры и шел к яме».

«Компостному парню» понадобилось полтора месяца, чтобы полностью превратиться в почву. Эванс был доволен результатом, который он описывал, как «по-настоящему темный, богатый материал с высокой гигроскопичностью». Он предложил прислать мне образец, но не знал, разрешено это или нет. (Для перевозки незабальзамированных трупов по Америке требуется специальное разрешение, но ничего не сказано о закомпостированных трупах; мы решили, что лучше не посылать.) Эванс обрадовался, когда к моменту окончания процесса на поверхности компостной кучи появились здоровые побеги сорняков. Его беспокоило присутствие в теле некоторых жирных кислот, которые, если их не расщепить до конца, могут оказаться токсичными для корней.

В конечном итоге, правительство Гаити вежливо отклонило предложение Эванса. Правительство Китая заинтересовалось возможностью превращения человеческих тел в компост как альтернативой сжиганию тел в открытой яме (в этом проявилось либо желание выказать заботу о состоянии окружающей среды, либо желание сэкономить деньги, поскольку навоз дешевле угля). Эванс со своим научным руководителем Арпадом Вассом подготовил бумагу о практических преимуществах превращения тел в компост («материал легко использовать для сельскохозяйственных работ в качестве удобрения»), но на этом переписка закончилась. Эванс планирует начать работу с ветеринарами на юге Калифорнии, чтобы предложить компостирование в качестве альтернативного метода захоронения домашних животных. Подобно Вииг-Масак, он считает возможным посадить на компосте деревья или кусты, которые будут вбирать в себя молекулы умерших существ и станут живыми памятниками. «Таким образом, — говорит он мне, — наука подходит к решению вопроса о реинкарнации».