Уильям Грэшем - Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Если Скотта Фитцджеральда можно назвать совестью Джазового Века, то Гавро со своими парнями были его горлопанами. Одно из их изобретений в области изящного искусства, так. называемый компосограф, в дальнейшем привело к появлению пульверизаторной живописи. Принцип компосографа состоял в фотомонтаже, при котором головы знаменитостей присоединялись к туловищам моделей. Такие фальшивые фотографии должны были показать, что происходило, или должно было произойти там, куда не мог проникнуть фотограф. На одном из наиболее удачных таких произведений был изображен недавно умерший Рудольф Валентино в ангельских одеждах, эскортируемый на небеса также уже покойным Энрико Карузо. Чтобы несколько сгладить возможную неловкость, к фотомонтажу было добавлено послание от Валентино, по-видимому, полученное через медиума.

Ри Джор рассматривала события со своей женской точки зрения. Пролистав в постели очередной номер «Грэфик», она около двух часов дня бежала перекусить в кафе Губерта. При этом она старалась не пропустить что-нибудь «жареное». Встречая Бесс Гудини, она пыталась вытянуть из нее какие-нибудь факты, которые могли свидетельствовать, что долгая совместная жизнь с Гудини не была такой идиллической, какой описала ее Бесс в книге «История его жизни по воспоминаниям и документам Беатрис Гудини». Автор книги, Гарольд Келлок, писавший ранее неплохие книги по бизнесу, и финансам, был рекомендован Бесс издателями. Он был полным профаном в магии, но вполне профессионально справился с задачей, излагая все так, как хотела Бесс. В книге было много сентиментальных историй, рисующих повелителя чудес как идеального любовника и мужа. У Ри Джор были сомнения на этот счет.

Возможно, эти сомнения поддерживались намеками одной из самых озорных маленьких кокеток, когда-либо пролезавших через потайной люк, чтобы оказаться в кабине фокусника. Эту крошечную, прекрасно сложенную, рыжеволосую, зеленоглазую женщину звали Дейзи Уайт. Зная пуританское и ультра-консервативное отношение Гудини к женщинам, Дейзи, чтобы только проверить, что произойдет, написала Гудини несколько бурных любовных писем. Гудини никогда не выбрасывал ни один клочок бумаги, за исключением, может быть, тех газетных вырезок, где расхваливались его имитаторы. Он сохранил и эти шуточные любовные письма. После его смерти Бесс нашла их и, как говорили, долго не могла прийти в себя, пока Дейзи не успокоила ее, объяснив, как было дело.

В декабре 1928 года Ри Джор сумела как-то расположить к себе Бесс и вытянула из нее обещание дать серию статей в «Грэфик», под общим заголовком: «Жизнь и любовные истории Гудини». Писать, естественно, должна была -Ри, а Бесс только подписываться.

Однако болезнь Бесс помешала осуществлению этого плана. Бесс положили в больницу накануне Рождества, и рождественская елка стояла у нее в палате.

Ри захотела, чтобы фотография Бесс, лежащей на больничной койке, была помещена в газете одновременно с началом публикации воспоминаний, но служащие больницы наотрез отказались пропустить журналиста-фотографа, который мог потревожить больных. Тогда Ри решила изменить стратегию. В газете ее знали как женщину, которая ни перед чем (в буквальном смысле этого слова) не остановится, лишь бы опубликовать материал.

Ри позвонила в редакцию «Грэфик» и попросила прислать ей Большого Мака. Это был уникум. Пожилой, высокий и толстый мужчина с огромным животом. Если его вымыть, побрить, одеть в приличное пальто и выглаженные брюки, то он мог бы сойти за сенатора, судью, смотрителя медицинских учреждений, словом, за какую-нибудь важную птицу, которую не посмеют остановить у больничной проходной. В больнице он представился как специалист, вызванный миссис Гудини для консультаций. Войдя к ней в палату, он вытащил из своей черной сумки фотоаппарат, зажигалку и коробочку с порошком магния. В случае надобности Большой Мак мог быть и фотографом. Однако на этот раз он действовал неловко, в результате при взрыве магния вспыхнули сухие иголки рождественской елки. Возникла паника. На Бесс все это повлияло так сильно, что она больше слышать не желала ни о Ри Джор, ни о ее эмиссарах, ни о ее работе. Джор кипела от негодования, когда Бесс сказала ей, что она не хочет иметь ничего общего ни с ней, ни с Маком, ни с порошком магния, ни с «Ивнинг Грэфик».

Покидая со скандалом больницу, Ри поклялась, что она расквитается с Бесс за нарушение данного ей слова. Правда, позже она постаралась наладить отношения.