Так площадь не называлась с 1919 года, когда после смерти первого председателя ВЦИКа Я. М. Свердлова ей присвоили новое имя. В помещении гостиницы «Метрополь», выходящей одним боком на Театральную площадь, в 1918–1919 годах работал ВЦИК, высший государственный орган РСФСР. Очевидно, это и послужило причиной переименования площади. Но поскольку ВЦИК недолго пробыл в «Метрополе», а знаменитые театры, Большой и Малый и бывший Незлобина, остались на месте, старые москвичи по привычке продолжали называть площадь Театральной. Ныне площади официально возвращено ее название.
Не совсем понятно, почему именно здесь поставлен памятник Карлу Марксу. Считается, что это место указал Ленин. Хотелось бы увидеть документальное подтверждение выбора Владимира Ильича. Но даже если это так, в первые годы Советской власти трудно было судить о том, каким впоследствии окажется лицо того или иного московского места. Большой театр служил в ту пору не музам, а политике, здесь звучали горячие революционные речи, а не увертюры и арии, Маркс был ему ближе, чем Аполлон; детского театра не существовало в помине, и пустующее здание театра Незлобина могло отойти кому угодно — МОПРу или, скажем, обществу «Воинствующий безбожник».
У меня с Театральной площадью связаны лучшие воспоминания детства. Лет четырнадцати я, как и все мои близкие друзья, заделался исступленным меломаном. Влюбленности в оперную музыку предшествовала влюбленность в певца. Однажды на утреннем спектакле «Севильский цирюльник» я услышал молодого Сергея Лемешева и навсегда остался пленником его смугло окрашенного голоса.
Помню себя направляющимся ранним весенним под-вечером в компании таких же меломанов к Большому театру. Вернее, к филиалу Большого — там ставились мелодичные оперы Россини, Верди, Пуччини, которые мы по молодости и незрелости предпочитали монументальным творениям Римского-Корсакова, Мусоргского, Вагнера, преобладавшим на главной сцене. Конечно, мы не оставляли своим вниманием и Большой, ведь там шли «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Кармен», но предпочитали филиал не только из-за репертуара, но об этом дальше.
Мы шли в оперу всегда одним и тем же путем: через Кривоколенный на Мясницкую, затем на Лубянку и вниз к Театральной. До Лубянской площади мы принадлежали городской обыденности и как-то не очень верили, что окажемся в нашем волшебном царстве. От угла, где ныне магазин «Детский мир», открывался провал, дно которого — Театральная площадь; там был иной воздух, иные огни, иная жизнь. И каким глубоким казался этот провал! Кружило голову, хотелось зацепиться за стены, иначе сорвешься и полетишь кувырком в бездну.
Еще не наступил вечер, и свет рано зажегшихся фонарей лишь подкрашивал изнутри матовые колпаки бледным золотом, не изливаясь в лиловатый прозрачный свет воздуха. С каждым опадающим под гору шагом замирало сердце, разговоры смолкали, мы бережно несли себя к чуду, молясь в душе, чтоб оно свершилось.
В полубреду пересекали мы Театральную площадь, огибали Большой театр и мимо артистического входа, возле которого толпились поклонники отечественных Орфеев, выходили к скромному подъезду филиала. И тут совершалась метаморфоза. Исчезали чинные мальчики, и вместо них в толпу, осаждавшую вход, втискивалось четверо пройдох, нахальных и трусящих, равно готовых к отпору и к бегству. Мы ходили в театр без билетов, как тогда говорили — «на протырку». Билеты стоили дорого, нам таких денег в семье не давали. Конечно, раза два-три в год мы попадали в оперу законным путем: в дни школьных каникул непременно устраивался поход в Большой театр по удешевленным ценам, ну и, конечно, разок можно было разорить родителей, но разве это утоляло наш музыкальный голод? Мы ходили в оперу почти каждый день, предпочитая филиал основной сцене, потому что там был не столь жесткий контроль.
Здание Большого театра на Театральной площади. Фото 1980-х гг.
Перестроено арх. А. Кавосом после пожара, случившегося в 1853 г. в Большом Петровском театре (1825 г.; арх. О. Бове, А. Михайлов). В 1850-е гг. над фронтоном была установлена медная квадрига Аполлона (скульп. П. Клодт). В 1949 г. перед театром сооружен гранитный фонтан (арх. В. Долганов).
Наиболее густо толпа валила за пять-семь минут до звонка, нервозность опаздывающих зрителей сообщалась билетершам, их бдительность притуплялась. Толпа несла тебя, как вешний поток щепку, и нередко благополучно доставляла в вестибюль. Наш оперный сезон начинался весной, когда можно было ходить без пальто и не пользоваться гардеробом, где тоже спрашивали билет.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу