Владимир Вассерман - Кое-что за Одессу

На мост я вывожу экскурсантов прямо от беседки, куда выхожу с бульвара, мимо дворца. К самому дворцу возвращаюсь с середины моста, откуда видны дома на Военном спуске. Обычно я прошу обратить внимание на вход в один из них. Но пока не объясняю зачем.

Переулок, в советское время названный Краснофлотским, начинается от Приморского бульвара. Но я вывожу туда своих гостей через площадку между Воронцовским дворцом и вспомогательными службами, попутно показав и здание этих служб, и арабские надписи на дворце.

Во двор дома № 4 сейчас не зайти: электронный кодовый замок надёжно защищает покой жильцов. А ещё недавно можно было пройти через парадную в глубине двора во внутренний дворик и, спустившись по лестницам на 4 этажа, выйти на Военный спуск – на то самое место, что я указывал с моста.

Тем не менее я прошу гостей остановиться у ворот и присоединиться ко мне только по моему знаку. Прохожу немного вперёд по нечётной стороне переулка и даю сигнал. Подойдя ко мне, люди смотрят на тот же дом № 4 и неизменно поражаются: дом выглядит состоящим из единственной стены.

Остановиться я прошу не зря: стоит пройти ещё пару метров – иллюзия пропадает. Из-за особенностей старинной нарезки земельных участков в центре города один из углов этого дома – не 90°, а 45°. Как только видны обе стены, образующие этот угол, становится ясно: дом не декоративный, а просто не вполне удобный для жилья.

Дальше прошу заглянуть во двор, мимо которого мы проходим. Там видна одна из типичных особенностей старых одесских дворов – небольшой садик в центре. В жарком южном городе зелень жизненно необходима.

На выходе из переулка – ещё одна достопримечательность, уже практически недоступная взгляду прохожего. В последнем доме нечётной стороны парадная имеет редкую овальную форму. Вдоль стены идёт овальная же винтовая лестница. Увы, её художественные фотографии, сделанные моим братом, затерялись в домашнем архиве. Вход же в парадную недавно закрыт надёжным замком, и ключи – только у жильцов. А через окно парадной можно разглядеть лишь небольшой кусочек овала – и никак не сделать понятного снимка. Только если удастся подстеречь момент, когда из парадной выходит кто-то из сотрудников ресторана, находящегося в этом доме, или жильцов, можно попросить разрешения полюбоваться архитектурной редкостью.

На выходе из переулка слева вновь виден Дюк, но мы идём направо – к памятнику императрице Екатерине II Алексеевне Романовой – до брака Софии Августе Фредерике Христиан-Августовне Асканиа, наследнице герцогства Анхальт-Цербст – и её сподвижникам.

По дороге пока ещё можно (кодовый замок на воротах уже есть, но днём, как правило, не заперт) заглянуть во двор рядом с иностранным отделом областной научной библиотеки имени Максима Горького. Планировка двора редкостная: от центрального отходят ещё три, образуя крест. В центре двора был фонтан, но сейчас его снесли для упрощения парковки автомобилей, принадлежащих жильцам. В проезде, соединяющем левый дворик с центральным, в советское время подвешена квартира, занимающая верхнюю половину его высоты: жильё в центре города всегда дефицитно. В аналогичном проезде справа такая же квартира уже сломана, но след от неё ещё можно разглядеть. Как можно разглядеть в правом дворике следы наружной винтовой лестницы, куда выходили двери всех кухонь: до революции в любой приличной квартире были отдельные ходы для хозяев и прислуги.

Выходим к памятнику. Императрица – на круглом постаменте. По бокам его стоят: Григорий Александрович Потёмкин – многолетний любовник Екатерины, светлейший князь Таврический, руководивший отвоеванием у турок северного побережья Чёрного моря и его хозяйственным освоением; Хосе Мигелевич де Рибас и Бойонс – покоритель крепости Хаджибей и организатор строительства Одессы; Франсуа Поль Сен де Волан – разработчик первого плана города и порта; Платон Александрович Зубов – последний любовник Екатерины, князь, генерал-губернатор Новороссийского края при основании Одессы.

Любовников у Екатерины было немало. Но практически все они – весьма известные и умелые государственные деятели той эпохи. Похоже, она – в соответствии с весёлыми нравами XVIII века – вознаграждала за высшие заслуги своим телом вместо орденов. Правда, к телу прилагались и немалые пожалования деньгами, землями, крепостными душами. Так ведь и нагрузка была преизрядная: тот же Потёмкин полжизни провёл в разъездах по стране – то координируя боевые действия нескольких армий, то обустраивая завоёванные земли.