А. Андреев: Москва в очерках 40-х годов XIX века

На улицах Москвы появляется множество хорошеньких женщин, которые, не имея гроша в ридикюле, отправляются в город, в надежде и на кредит купца, и на случайную встречу с обязательным знакомым, который из вежливости иногда платит за покупку.

В конце 12-го часа московская мостовая начинает стонать от больших экипажей, несутся парные фаэтоны, пролетки, дрожки, коляски, двуместные и четырехместные кареты; сенаторы едут в Сенат, щеголь и щеголиха едут с целью и без цели на Кузнецкий мост, праздный московский юноша, который почти живет в фаэтоне, рыскает по улицам без всякой надобности, высший и средний круги делают визиты, промотавшийся денди спешит к аферисту для сделок, военные в отпуску и женихи, рисуясь, показываются и перегоняют кареты, где мелькают шляпки.

Наконец в 4-м часу эта живая пестрая толпа умолкает понемногу, и деятельность города засыпает во время обеда; тогда изредка встретите вы на улице пешехода, который идет разве по необходимости, или в знойный летний день лениво пробежит мимо вас дворная собака, свеся на сторону свой язык, или порой как стрела промчится по пустой улице карета московского фешенебля, который всегда и везде опаздывает.

В 7 часов вечера деятельность города оживает снова, и столица является уже более праздная, нежели утром; толпы гуляющих наполняют московские сады и бульвары, дворянство со всех концов города несется в Петровский парк и на дачи, пешеходы и экипажи всякого рода спешат к большому Петровскому театру; множество экипажей сосредоточивается на Дмитровке, на которой линией лежат клубы. Зимою, едва только начинается разъезд у Большого театра, как со всех концов Москвы тянется в несколько рядов бесконечная цепь карет к подъезду Дворянского собрания или на Поварскую, Арбат и Пречистенку, где московские гранды дают балы на славу.

К полуночи деятельность города утихает, но, спустя два часа, она, как пламя угасающего пожара, вспыхивает вновь на короткое время; тут продолжаются разъезды из Собрания и с балов; в это время, избегая штрафа, возвращается нехотя домой всегдашний посетитель клуба; несколько позже тянется длинный ряд бочек, которые перегоняет усталый игрок, дремлющий в своей покойной карете; наконец и эта последняя вспышка деятельности утихает; слышны только протяжные звуки благовеста к заутрени и крики петухов, приветствующих московское утро, начинающееся тою же картиною, которую вы видели в начале главы.

Но в самое то время, когда большой город живет такою светскою, разнообразною жизнью, другая его половина, отделенная лишь небольшою рекою, представляет совершенную противоположность его шумной и разгульной жизни. Житель Замоскворечья (разумеется, исключая некоторых домов, где живут дворяне) уже встает, когда на Арбате и Пречистенке только что ложатся спать, и ложится спать тогда, как по другую сторону реки только что начинается вечер. Там жизнь деятельная и общественная – здесь жизнь частная, спокойная, которая вся заключается в одном маленьком домике и его семейном быте; в длинных, пересекающихся между собою переулках вы не видите почти никакого движения, и редко прогремит там щегольская карета, на которую почти всегда высовываются из окон.

Описав кратко наружную деятельность Москвы, нельзя не упомянуть, что многие ошибочно говорят и пишут, будто Москва не представляет той деятельной жизни, какую встречаем в других европейских городах; Вистенгоф утвердительно говорит, что это несправедливо; невозможно, чтобы 350 ООО человек делового, промышленного и праздного народа, где перемешаны богатые и бедные, ленивые и трудолюбивые, умные и глупые, хитрые и простачки, жили без необходимой для каждого из них деятельности, но эта деятельность не представляется столь резко и в таком объеме, в каком она действительно существует, по следующим причинам: 1) непомерная, сравнительно с населением, обширность города, который, так сказать, разбросан на холмах, множество кривых улиц и переулков скрывают общую деятельность; 2) в Москве, относительно к народонаселению, очень мало пешеходов в сравнении с другими большими городами, следовательно: езда в экипаже, будучи сама по себе быстрее ходьбы, есть главная причина, что вы редко встречаете на московских улицах сгустившиеся толпы народа; 3) самые места, на которых сосредоточивается в Москве общая деятельность, имеют множество прилегающих к себе улиц и находятся не в одном месте. Например: почему в Петербурге так многолюден Невский проспект? Потому что он и является местом для гулянья, он и неизбежный путь чиновника в свое министерство и всякого, кому есть надобность в какое бы то ни было присутственное место; на нем Гостиный двор, галантерейные лавки, магазины и гостиницы, он почти неизбежный путь на набережную и к пароходам; тогда как в Москве к Гостиному двору прилегает множество особенных улиц, к Кузнецкому мосту и того более, к губернским присутственным местам, кроме улиц, ведут Кремлевский сад и бульвары около стены Китай-города. Следовательно, вся толпа деятельного народонаселения сбирается на различные точки своего действия совершенно различными путями, и потому, разделяясь на части, естественно, не представляет взгляду того общего, живого движения народной деятельности, какое существует на самом деле.