Андрей Буровский: Феномен мозга. Тайны 100 миллиардов нейронов

С помощью позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) американские ученые могут наблюдать за тем, как участки мозга малыша «включаются» один за другим, по мере того как мы общаемся с малышом, разговариваем с ним, трогаем его.

Вот нейрон, несущий информацию о звукосочетании «мама», соединяется с нейроном коры головного мозга, отвечающим за слух. «Мама» захватывает ячейку в мозгу ребенка, и теперь до конца жизни эта ячейка не будет воспринимать никакой иной информации. Все, элемент языка сформировался.

С помощью томографии можно видеть, как ко второму-третьему месяцу жизни малыша «включаются» зрительные участки, а к шестому-восьмому – лобные доли.

Получается – работу мозга определяют не его врожденные свойства, а впечатления и опыт, обретаемые после рождения.

Если мама все время разговаривает с ребенком, к восьми месяцам он знает в среднем на 131 слово больше, чем ребенок молчаливой матери. К двум годам разрыв увеличивается до 295 слов.

Для обучения речи телевизор совершенно не годится. Если телевизор болтает – для ребенка это не более чем шум. Речь должна быть связана с происходящими вокруг событиями!

Важны и эмоции. Малыш улыбается маме, мама – ему, и этот контакт включает в сеть синапсы, которые могут поддержать и более сложные модели причинно-следственной связи. Чувства, понятия и речь начинают связываться воедино в 7—12 месяцев.

Удивительное дело, но музыка оказывает огромное влияниена понимание пространственно-временных соотношений. Еженедельные занятия музыкой у трех-четырехлетних детей спустя полгода привели к тому, что пространственное мышление у детей оказалось лучше средневозрастного на 34 %. Их сверстники, которых обучали основам работы на компьютере, пению или вообще ничему не обучали, не достигали тех же результатов.

А одновременно мозг ребенка очень уязвим для психических травм. Сильное впечатление или потрясение способно изменить поведение взрослого человека, но у ребенка оно ведет к гибели части мозга. Если травмированный ребенок испытал страх или стресс, то нейрохимические реакции на страх или стресс станут главными строителями мозга. У детей, подвергавшихся жестокому или грубому обращению, в коре головного мозга зон, которые отвечают за эмоции (включая привязанность), на 20–30 процентов меньше, чем у нормальных детей.

У взрослых, испытавших в детстве насилие, гиппокамп, контролирующий память, меньше. У таких детей усилена деятельность тех долей мозга, которые контролируют чувство настороженности и агрессию. В результате мозг находится в постоянной тревоге и готовности к отпору, достаточно мысли или малейшего воспоминания о первоначальной травме, чтобы некогда пораженные зоны мозга снова активировались.

А ведь потеря хотя бы нескольких процентов умственных способностей означает, что какая-то часть, возможно, погублена навсегда.

Мораль проста: детей надо воспитывать в любви. Надо развивать их, и не с помощью кубиков, а в первую очередь с помощью устной и письменной речи. Надо развивать и ум, и эмоциональную сферу. Надо развивать их мелкую пластику – в том числе игрой в карты, в шахматы, в кубики, в куклы, которым надо шить платья, и в машинки, у которых к маленьким передкам надо привязывать тоже маленькие веревочки.

Необходимо учить стихи и смотреть картины, слушать музыку и гулять – в том числе и не в городе. Все эти формы работы включают ребенка в культуру. Все они развивают органы чувств, а тем самым и мозг.

Почему важна классическая музыка? И тем, конечно, что это – классика цивилизации, к которой мы все принадлежим. Нет ничего полезнее, чем освоение этой классики. Но есть и еще одна причина: нет на Земле более сложного музыкального искусства, чем европейская классика. При самом пылком желании невозможно приобщить ребенка к чему-то более сложному или хотя бы сравнимому по сложности.

То же самое касается и классической литературы. Приобщение к ней – это и приобщение к традиции, и к максимально сложному. Это – тренировка мозга, его усложнение, совершенствование, развитие.

Наверное, мой совет может показаться чем-то скучным. Никаких чудес, никаких невероятных взлетов и прорывов. А – жизнь в культуре, прогулки по паркам, чтение Пушкина и Некрасова, посещение Русского музея, в самом поднебесье – рисование собственных картин, попытка писать собственные тексты, в том числе стихотворные.

И это все?! Да, это все. Но все это очень трудно и серьезно.