Максим Шраер - Бунин и Набоков. История соперничества

За год до этого в Нью-Йорке вышла моя первая книга стихов; в эмигрантских изданиях печатали мои стихи и прозу, я начинал публиковать в журналах свои научные статьи и пробовал писать прозу по-английски. Поздним вечером я выходил из университетской библиотеки в состоянии не иначе как экстатическом, окрыленный новыми идеями, стихами, сюжетами. Переполненный романтическими ожиданиями… Целыми днями я штудировал книги и статьи о Набокове, делая выписки. А по вечерам я встречался в барах и кафе с итальянкой по имени Лиза М., учившейся в докторантуре на экономическом факультете. Лиза М. была родом из Болоньи и носила узкие юбки и замшевые туфельки-лодочки. Она происходила из семьи потомственных коммунистов и отказывалась понять, как же не только евреи, но и вообще кто бы то ни было мог предпочесть советскому парадизу растленный Запад («вдвойне растленный» в Америке, по ее словам). «Зачем вы уехали, не понимаю», – разводила руками Лиза М. Но это не мешало мне, сыну евреев-отказников, и ей, дочери итальянцев-коммунистов, крутить роман – поверх барьеров политики, языка и культуры.

В тот апрельский день в 1991 году на улице было так тепло и солнечно, что я расположился с бумагами на скамье во внутреннем дворике Йельской библиотеки. Состояние, которое я испытал, было похоже на вдохновение. Втягивая в легкие морской атлантический ветер, пропитанный запахами рыбы, йода и прибойного тлена, я вдруг осознал, что в литературоведении совершенно не описана динамика соперничества Бунина и Набокова. В то время набоковеды и буниноведы почти не опирались на архивное наследие личных и литературных отношений этих писателей. Переписка Набокова и Бунина еще не была исследована и опубликована…

…Конечно же, в тот вечер я опоздал на свидание и был встречен разгневанной итальянкой на пороге кафе – в лучших традициях итальянского неореализма. Из ее тирады следовало, что я променял ее любовь на «забытых белогвардейских писателей» – чего, собственно говоря, и «следовало ожидать от человека, уже предавшего идеалы социализма и братства народов».

Уже тогда, в начале 1990-х, я был одержим желанием разобраться в отношениях писателей. Осенью 1993 года поиск материалов привел меня в Англию, где в Русском архиве Лидсского университета стараниями куратора Ричарда Дэвиса и его сотрудников в то время проводилась обработка архива Буниных. В Лидсе я впервые прочитал сохранившиеся письма Набокова к Бунину и начал изучать дневники Буниных, пытаясь вникнуть во все обстоятельства этой истории. После первой поездки в Лидс было еще несколько, во время которых выявлялись новые слои информации и выверялись те или иные подробности, важные для реконструкции отношений двух писателей. Кроме Лидса была продолжительная работа в Праге, где в Славянской библиотеке, в подвалах Климентиума, под толстым слоем пыли хранились остатки богатейшего собрания эмигрантских газет и журналов из бывшего Русского заграничного исторического архива (РЗИА). Были также поездки в Вашингтон и Нью-Йорк для работы в архивах Набокова в Библиотеке Конгресса США и в Нью-Йоркской публичной библиотеке, а также разговоры с ныне покойным Дмитрием Набоковым у него дома в Монтрё.

В 1995–2002 годах совместно с моим коллегой Ричардом Дэвисом я опубликовал большую часть того, что сохранилось в архивах из чрезвычайно интересной переписки между Буниным и Набоковым, продолжавшейся почти двадцать лет [2]. В общей сложности уцелело двадцать писем Владимира Набокова к Бунину и Вере Муромцевой-Буниной и три письма Бунина к Владимиру Набокову, а также дарственные надписи на книгах. Некоторая часть довоенного архива Набокова была утрачена, и остальные письма Бунина к Набокову, по всей видимости, не сохранились. Я погрузился в дневники Бунина и его жены, до последнего времени доступные большинству читателей только по изданию с купюрами [3]. Большим подспорьем оказались письма и воспоминания тех литераторов, которые были знакомы с обоими писателями: Георгия Адамовича, Марка Алданова, Нины Берберовой, Бориса Зайцева, Андрея Седых, Глеба Струве и других. Реконструкция отношений между Буниным и Набоковым заполняет очевидный пробел в истории русской культуры.

Вот уже более двадцати лет я размышляю о соперничестве Бунина и Набокова. Чем больше я погружался в материал, тем больше был склонен думать, что «Темные аллеи» Бунина – это своего рода завершающий этап в литературном соперничестве Бунина и Набокова, ответ на лучшие русские рассказы Набокова («Пильграм», «Совершенство», «Весна в Фиальте», «Облако, озеро, башня» и другие). Иначе говоря, стареющий Бунин желал расквитаться с Набоковым по «гамбургскому счету». Со времени публикации моих первых работ о Бунине и Набокове прошло почти двадцать лет. Мои книги, в которые вошли обширные главы о соперничестве писателей, – «Мир рассказов Набокова» (The World of Nabokov’s Stories, 1998) и «Набоков: темы и вариации» (2000) – давно разошлись. Не только поклонники творчества Бунина и Набокова, но и читатели, интересующиеся русской культурой, созданной в эмиграции, по-прежнему недостаточно знакомы с историей отношений этих писателей [4]. Пришло время опубликовать отдельной книгой эту историю, а также собрать воедино то, что удалось найти в архивах. Следующим этапом станет детальное изучение всей переписки и дневников Владимира, Веры и Дмитрия Набоковых, и этим уже начинают заниматься коллеги-набоковеды.

Читать дальше