Гарри Картрайт - Грязные деньги

— Вопросов больше нет, — сказал Гудмен. — Вызовите Марка Финнея.

Когда Финней принял присягу, Гудмен порылся сначала в бумагах, словно решая, какой именно вопрос задать первым. Затем медленно пошел в сторону свидетеля, остановился в двух-трех метрах от него, улыбнулся и спросил:

— Как вы себя чувствуете, мистер Финней?

— Очень хорошо, — ответил тот.

— Джимми Чагра когда-нибудь стрелял в вас или целился из пистолета?

— Нет, сэр, — ответил Финней.

— Вопросов больше нет, — сказал адвокат и направился в сторону стола защиты, за которым сидел улыбающийся Джимми Чагра. Затем он резко остановился, повернулся к судье и сказал: — Ваша честь, дамы и господа присяжные, на этом защита предъявление доказательств заканчивает.

В своей заключительной речи обвинитель Джон Эмерсон сказал, обращаясь к присяжным, что страх перед возможным приговором к пожизненному заключению и перспектива навсегда лишиться возможности вести привычный для него шикарный образ жизни побудили Джимми Чагру нанять Харрелсона для убийства судьи. "Решение всех проблем свелось для него ни много ни мало к открытому нападению на нашу систему правосудия, к акту терроризма против системы вообще и судьи Вуда в частности, — сказал Эмерсон чуть уставшим монотонным голосом. — Когда судья Вуд отказался ходатайствовать о том, чтобы его освободили от разбирательства дела, он, ничего не ведая и ни о чем не догадываясь, сам назначил день своей казни". Эмерсон попросил присяжных вспомнить то место в магнитофонных записях, где Джимми сказал своему брату: "ФБР знает, что я нанял его для этого". "Самым веским доказательством виновности мистера Чагры, — продолжал Эмерсон, — является его собственное признание в том, что он нанял Чарлза Харрелсона для убийства судьи Вуда. У нас нет оснований подвергать сомнению достоверность записанных бесед".

Оскар Гудмен начал свою чрезвычайно энергичную заключительную речь с центральной, на его взгляд, проблемы — отсутствия мотива. (К тому же он считал это самым слабым звеном в позиции обвинения.) "Я считаю, что события этого дела происходили не в вакууме, — сказал он, после чего еще раз напомнил присяжным о покушении на убийство Джеймса Керра, которое произошло за месяц до убийства Ли Чагры и за шесть месяцев до убийства Джона Вуда. — Кто-то в Западном округе Техаса проявил в свое время известную жестокость, известное бессердечие еще до того, как Джимми Чагре было предъявлено обвинение в контрабанде наркотиков, за что тот в конечном итоге и был осужден".

Адвокат напомнил присяжным подробности, связанные с привлечением Джимми Чагры к ответственности за контрабанду наркотиков, и сказал: "Теперь все это важно, поскольку обвинение состояло из таких пунктов, которые давали подсудимому возможность обращаться с ходатайством об условно-досрочном освобождении в случае признания его виновным по одному из них или же в случае договоренности между обвинением и защитой о признании им своей вины в менее тяжком преступлении. Он знал это. Какой бы приговор судья ни вынес, подсудимый знал, что будет иметь право на условно-досрочное освобождение. Осознание этого факта определяло все его отношения с другими людьми, включая и отношения с Чарлзом Харрелсоном…"

Гудмен перешел затем к анализу формулировки и целей ходатайства Джимми Чагры о том, чтобы судья Вуд дал себе отвод. Обвинение утверждало, что это ходатайство было угрозой само по себе, а потому доказывало наличие мотива. Гудмен сказал, что ходатайство содержало, "пожалуй, самые прямые обвинения против федерального судьи, какие только возможны. Джимми Чагра заявил во время предварительного слушания; "Вы несправедливы. Вы несправедливы потому, что несправедливо обошлись с моим братом Ли в этом зале. Вы несправедливы потому, что несправедливо обошлись и с другим моим братом, Джо, в этом зале. Я хочу, чтобы Джо был моим адвокатом, но, учитывая ваше к нему отношение, он не может выступать в этой роли в этом суде. Вы не можете судить меня по справедливости, потому что вы заодно с Джеймсом Керром, помощником федерального прокурора. Учитывая все это, судья, мне кажется, вы должны заявить себе отвод". Секрета здесь никакого нет: все это содержится в ходатайствах, представленных суду. Он также попросил, чтобы его дело рассматривалось в открытом заседании, и судья удовлетворил его просьбу…"

Обвинение утверждало, что ходатайство, представленное в ходе предварительного слушания, содержало зловещие намеки на то, что Керр едва избежал смерти и что та же участь была уготована и Вуду. "Но если вы внимательно прочтете аффидевит, — продолжал Гудмен, — то увидите, что в следующем же абзаце содержится такая фраза: "…потому что я знаю, что судья Вуд находится под охраной полиции". Так что ничего здесь зловещего нет. Сказано прямо, без обиняков. И все это происходило во время судебного заседания, которое было бурным, как правильно подметила мисс Сэмпселл. Конечно же, создалась взрывоопасная обстановка. Атмосфера в зале накалилась до предела, потому что не каждый день у нас в стране кто-то приходит в суд и, указав пальцем на судью, заявляет, что тот не может быть справедливым. Последним свидетелем, которого мистер Чагра хотел вызвать для дачи показаний, был сам судья Вуд. Но судья Вуд… отказался давать показания. Неудивительно, что участники этого чрезвычайно бурного и спорного процесса, выступавшие на стороне мистера Чагры, были в конечном итоге разочарованы… Это вполне естественно. Мы живем в условиях системы, которой присущ дух состязательности… Поэтому никто не сомневается, что мистер Чагра и его друзья покинули в тот день зал суда раздосадованные. Но это вовсе не значит, что они тут же ринулись нанимать кого-то для убийства федерального судьи…"