Юрий Мещеряков - Панджшер навсегда (сборник)

– Тащите парня. А потом подорвете ее накладным зарядом. Санинструктор! – Тот уже стоял рядом, и руки его на удивление не тряслись. – Делай, чему учили.

Когда Ремизов узнал, что его взвод в батальоне пойдет первым, в кишках что-то похолодело. Четыре оторванные ноги, да еще этот сапер без лица… Его словно медленно опустили в прорубь, а потом забыли достать. Рассудок угас, и какой-то животный страх проник в самую глубь его естества. Не может быть! Не может! Ну не может!.. Странно, но от этого «не может» вдруг стало теплее, ведь если не может, значит, и не будет. Солдаты, знали, что им уготовано, и стояли за спиной взводного, понурив головы. Он поискал взглядом их глаза и вдруг подумал: это ж какая тяжелая работа – выполнять чужие приказы и не иметь возможности ничего изменить.

– Взвод, слушай задачу. Первое – к привалу все приходят своими ногами. – Он говорил это злым и убедительным голосом. – Второе – все идут или по крупным камням, или за мной след в след, третье – друг к другу ближе, чем на шесть метров не приближаться. Поняли-и! – с резким ударением и твердостью рявкнул он на последнем слове. – Мы не четвертая рота и лишних ног у нас нет. Вперед!

Его ноги не хотели наступать на землю – камни-то не везде, тем более крупные – он передвигал ноги усилием воли, всматривался в каждый подозрительно рыхлый, подозрительно песчаный кусочек грунта, где могла быть заложена мина, саперам не доверял, разве что следам их ботинок – это еще какая-то гарантия. Когда они все-таки прошли и Паршар и Кар, он опустился на теплую влажную землю почти без сил. Пахло мятой, где-то недалеко журчал ручей. А Рыбакин сейчас балдеет на Бадаме, повезло Толику, ему всегда везет, греет теперь пузо на солнышке. Да уж, это точно, каждому – свое. А у нас опять пустые кишлаки, ни людей, ни оружия, хорошо, хоть риса и муки набрали, бойцы вечером плов с лепешками приготовят.

Следующий день начался со страшной находки. Шли невысоко, не более двух тысяч метров, весна добралась и до этих отрогов, распустилась пышной зеленью вдоль горных речушек, выпустила в полет жуков и стрекоз. Когда проходили заросли тутового подлеска, Саленко, возглавлявший дозор, этот охотник от природы, окликнул Ремизова.

– Запах.

– Весна, вот и запах.

– Другой запах, товарищ лейтенант, сладковатый, противный. Так от трупов несет.

– Я ничего не чувствую. – Приподняв лицо, он начал хватать ноздрями воздух, прислушиваясь, принюхиваясь к буйству природы и пытаясь уловить в нем нечто фальшивое. – Ты уверен?

– Почти уверен, здесь в зарослях труп.

Взвод развернулся влево и цепью начал прочесывать рощицу. Саленко не ошибся, в зарослях действительно лежал труп, останки солдата. По-видимому, дня три назад тот был еще жив. Из одежды на нем остались только совсем еще новые брюки от полевой формы. Он лежал, уткнувшись головой в ручей и подобрав руки под себя, как если бы собирался пить, здесь его и настигла пуля в затылок, отняв вместе с жизнью и лицо. От лица ничего не осталось, а без него кто сможет опознать тело неизвестного солдата? Оно начало разлагаться, к тому же шакалы истерзали ему бока, вырвав внутренности, и бойцы, собравшиеся вокруг, находились в полном оцепенении, под гипнозом этой безжалостной картины. Никому из них подобного видеть не приходилось, теперь же перед их глазами предстал итог скоротечной жизни и та цена, которую каждый из них мог заплатить за участие в этой экспедиции.

– Он был в плену, – прервал оцепенение Кныш, – эти суки гнали его по горам босым, посмотрите на его ноги, черные, в земле.

– Давить их надо, – процедил сквозь зубы и Саленко.

– Заплатят, твари.

Дышать смрадом, исходящим от трупа, становилось невозможно, кого-то из солдат уже вывернуло наизнанку, и они отошли в сторону под свежий ветер. Ремизов старался показать себя стойким командиром, но перед лицом смерти не остается ни чинов, ни званий – только дух, его-то ему как раз и не хватало. Не было сил смотреть на изуродованный труп, и он оправдывал себя тем, что эти жестокие впечатления, если их не остановить, всосутся в кровь на всю жизнь и будут возвращаться к нему ночными кошмарами. Собственно, его просто тошнило.

– Кныш, ты как?

– В порядке.

– Посмотри, что у него в карманах, и бирка на поясе брюк должна быть. Запиши номер войсковой части, может, он из нашего полка. Сможешь? Заткни нос тряпкой. Шанобаев, организуй два одеяла, завернем его. Я вызову «вертушку».