Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие

Это так называемые волосы Пеле. Позже Гран плохо себя чувствовал из-за отравления парами сернистого ангидрида. Шестнадцатого они вышли на мыс Ройдс — таким образом, всё это удачное путешествие заняло 15 дней.

Старая хижина Шеклтона, довольно сильно продуваемая зимой, в это время года очень уютна. Солнце ярко светит, под припаем урчит и плещет морской прибой, вокруг красивые горы, у порога гнездятся пингвины — чем не жизнь?

Куда лучше, чем на леднике Бирдмора, где мы могли в это время находиться. А что же должна была испытывать шестёрка, только что вернувшаяся от Врат Ада {233} ? К тому же еда — отличная:

«Люди Шеклтона, наверное, отъедались, как индюки, на здешних деликатесах. Подумать только — жареные цыплята, почки, грибы, имбирные пряники, галеты Гарибальди, всевозможные супы — чего только душа пожелает. Но лучше всего глазунья из свежих яиц поморника, которую мы готовим на завтрак. Жизнь воистину стала сносной, после того как всё, что долгое время оставалось неизвестным, наконец прояснилось и мы перестали волноваться за партию Кемпбелла» [341].

Я провёл три недели на мысе Ройдс среди пингвинов Адели и собрал необходимые серии их эмбрионов. Уилсон всё время твердил, что на крайнем юге зоолога, занимающегося позвоночными, в первую очередь должна интересовать эмбриология. Выше я уже объяснял, что пингвин составляет важное звено в цепи эволюции, а какое именно место он в ней занимает, может выявить только изучение его эмбриона [342].

Пока не установлено, отличаются ли пингвины более примитивным строением по сравнению с другими нелетающими птицами, например киви, страусом, нанду. Известно, однако, что бескрылые птицы держатся на окраинах южных континентов, где у них меньше конкурентов, чем в густозаселённых районах севера. Возможно, что пингвины, и сейчас иногда пытающиеся взлететь, происходят от крылатых предков, живших в северном полушарии, и что они были вытеснены на юг.

Если пингвины — птицы примитивные, то логично предположить, что чем южнее обитает вид пингвина, тем он примитивнее. Таковы жители Антарктики — императорский пингвин и пингвин Адели. Последний — более многочисленный и преуспевающий вид, поэтому мы склонны видеть в императорском пингвине одну из самых примитивных, если не самую примитивную из современных птиц; отсюда и идея зимнего путешествия. Мне было приятно, что я смог дополнить его трофеи сериями эмбрионов пингвинов Адели. Я чувствовал себя этаким великаном, который попал на чужую планету и изучает образ жизни её коренных обитателей.

Мы возвратились слишком поздно, для того чтобы стать свидетелями кладки яиц, а потому я не мог установить возраст эмбрионов. Правда, я загорелся надеждой, когда заметил, что некоторые пингвины насиживают пустые гнёзда — без яиц, но вскоре понял, что это холостяцкие квартиры самцов, чьи дамы сидят рядом. Тогда я стал красть яйца из гнёзд и с удовлетворением констатировал, что на их месте появляются новые. Я их старательно маркировал, но два дня спустя разбил одно яйцо и нашёл в нём зародыш по меньшей мере двухнедельного возраста. Тут только до меня дошло, что в дополнение к прочим порокам пингвины грешат ещё и склонностью к похищению детей. Кое-кто из обкраденных мною птиц с предовольным видом восседал на камнях, формой и размером напоминающих яйца, а одна даже на половинке красной консервной банки из-под голландского сыра. Пингвины положительно не блещут умом.

Все любят пингвина: ведь он во многом так походит на нас, а кое в чём воплощает в себе наш идеал. Обладай мы хоть половиной его храбрости — кто бы против нас устоял? А его материнский инстинкт? Да будь у нас хотя бы сотая его часть, нам бы следовало убивать своих детей тысячами. Его тельце так полно любопытства, что страху в нём не остаётся. Пингвины любят лазить по крутым склонам, кататься на льдинах, даже маршируют охотно.

Однажды в пургу на виду у всех осталось покинутое гнездо — кучка заветных камней. Вся колония совершала паломничество к нему, и каждый муж, желая возвыситься в глазах своей избранницы, приносил ей в подарок камень. Но это были простачки. Их перехитрил знакомый мне пингвин, с безразличным видом стоявший на скале; он и его суженая, уютно примостившаяся рядом.

Их жертвой стал третий пингвин, холостяк, которому улыбнулось счастье — наконец-то он сможет обзавестись подругой.

Со скоростью, на какую только были способны его коротенькие ножки, он метался взад и вперёд: вытаскивал из покинутого гнезда камень, относил к скале и спешил за следующим. А на этой самой скале спиной к нему стоял мой знакомец. Он, как только холостяк клал камень и снова убегал за добычей, соскакивал, хватал клювом камень, обогнув скалу, отдавал его жене и опять занимал свою позицию наверху (спиной к холостяку), причём всё это с такой быстротой, что за это время не успеешь сказать «косатка». Изредка он поглядывал через плечо — не лежит ли уже наготове новый камень.