Сергей Катканов: Солдаты третьей мировой

Когда Чурины возвращались из отпуска, решили взять с собой детей на один год. Дочке Асе было тогда 6 лет, сын Олег пошёл в 8‑й класс. Владимир Васильевич вспоминает: «Первый же вечер нашего прибытия в Кабул был ознаменован сильнейшим обстрелом. Казалось, от выстрелов сотрясается весь город, свет погас, телефон вырубило. Одна из ракет угодила в соседний жилой дом, отблески пожара освещали и нашу квартиру. Смотрел на детей, забившихся под одеяло, откуда сверкали только их глаза, и проклинал себя — зачем я подвергаю их такой опасности?» Не надо и объяснять, что переживала тогда мать. Нина Васильевна рассказывает: «В Кабуле мы тогда натерпелись страха, особенно, конечно, из–за детей. Произошло обострение обстановки, обстрелы были постоянными. Мы видели, как взрываются дома, в том числе и в нашем районе. Детей в школу возили на автобусе. Когда поступила информация о том, что автобус с детьми могут захватить, их стали сопровождать родители с оружием. Мы постоянно напоминали детям о том, чтобы на улице они не подбирали никаких игрушек и вообще никаких предметов — там могли быть закамуфлированные взрывные устройства. Однажды Олег увидел на улице кейс, из которого торчала пачка афганей. Помня наши наставления, он к нему даже не притронулся». — Ваши дети росли в непростой обстановке… — Мы потом сосчитали: сын за 10 лет сменил 7 школ, включая кабульскую при посольстве. И до Афганистана 12 лет провели в непрерывных переездах. — А вам пребывание в Афганистане не зачли в трудовой стаж? — Первоначально обещали, что жёнам наших советников, которые находились вместе с ними в районах боевых действий, зачтут это пребывание в стаж. В КГБ мне дали необходимую справку о том, что в Афганистане не было возможности предоставить работу, но в стаж проведённые мною там три года всё–таки не зачли. — Как потом привыкали к жизни в России? — Заботы, которыми жили окружающие, долго казались мелкими, незначительными. Ведь где–то идёт война, гибнут люди. До сих пор не переношу праздничные салюты, они напоминают про обстрелы Кабула. Афганистан всегда будет напоминать о себе хотя бы тем, что оттуда мы оба с мужем привезли гипертонию.

— После Афганистана не думали о том, что муж теперь сделает карьеру, вы станете генеральшей? — И в голову не приходило. Я тогда вообще не хотела, чтобы он продолжал службу в органах. Последние слова Нина Васильевна произнесла с тяжёлым чувством, хотя про Афганистан рассказывала легко. Генеральские погоны легли на плечи её мужа в один из самых тяжёлых и сложных периодов истории России. А что легло на её плечи хотя бы, например, в трагическом 1993 году, когда Владимир Васильевич возглавлял областное Управление ФСБ? Это не пересказать и не измерить никаким аршином. Нина Васильевна долго не соглашалась на то, чтобы о ней писали. С трудом удалось уговорить. Русские женщины привыкли брать на себя заботы и тревоги своих мужей, но совершенно не привыкли быть на виду, и сама мысль о каких–то почестях кажется им странной и неуместной. Но почестей, полагаю, в первую очередь достойны именно те, кто никогда к ним не стремился. Не раз приходилось брать интервью у офицеров, которые прошли через огонь африканских и азиатских войн второй половины XX века. Помню, как волновались и радовались их жёны, как переживали за то, чтобы их мужьям воздали должную честь, при этом ни одна из них ничего не говорила о себе, о том, сколько седых волос добавила им постоянная тревога за мужей. Но, наверное, пришло время воздать должное всем женщинам, которые вместе с мужьями вынесли немыслимые тяготы службы в «горячих точках». И тем, которые дома ждали своих офицеров с разрывающимися сердцами, не имея права даже соседям сказать, что муж — на войне. Низкий вам поклон.