Вячеслав Бондаренко - Легенды Белого дела

Почти сразу же армия начала полниться слухами о том, что Дроздовского «залечили до смерти». Аргументов приводили множество: рана была совсем легкой, неопасной; врач, лечивший полковника в Екатеринодаре, некто Плоткин, сразу же после смерти пациента выехал за границу с крупной суммой денег, а действовал по поручению И. П. Романовского, а врач Матвеева имеет доказывающие это документы [206] . Незадолго до смерти Дроздовскому неожиданно были оказаны почести, которые явно намекали на то, что он не выживет: 21 ноября он был произведен в чин генерал-майора, а 8 декабря была учреждена специальная медаль для участников похода Яссы — Дон. Впрочем, на все эти аргументы можно найти возражения. Никаких документов, подтверждающих устранение Дроздовского Плоткиным «по заказу» Романовского так никогда опубликовано и не было; генеральский чин Дроздовскому следовал уже давно, да и идея учреждения медали, что называется, витала в воздухе. А что касается легкой раны, то санитарная часть в Добрармии в то время была поставлена настолько скверно, что сам Дроздовский посвятил этому отдельный абзац в своем рапорте Деникину: «Проверьте количество ампутаций после легких ранений — результаты заражения крови, что при современном состоянии хирургии является делом преступным; в моей дивизии в последнее время целый ряд офицеров с легкими ранами подверглись ампутации или умерли от заражения крови» [207] . Ему самому оказалась суждена точно такая же смерть — легкая рана, заражение, ампутация.

В приказе главкома Добровольческой армии А. И. Деникина по поводу смерти Дроздовского было сказано: «Высокое бескорыстие, преданность идее, полное презрение к опасности по отношению к себе сочетались в нем с сердечной заботой о подчиненных, жизнь которых всегда он ставил выше своей. Мир праху твоему, рыцарь без страха и упрека!» [208]

Хоронили Михаила Гордеевича в Кубанском войсковом соборе Святого Александра Невского в Екатеринодаре. В 1920 году, во время отступления Добровольческой армии, его гроб, как и гроб с прахом полковника В. Б. Туцевича [209], был вывезен из города отдельным офицерским отрядом, который ворвался в уже занятый красными Екатеринодар и пробился к собору. Потом была Новороссийская эвакуация, транспорт «Екатеринодар». «Мы уходим… — вспоминал А. В. Туркул. — А над всеми нами, на верхней палубе, у капитанского мостика высятся два грузных оцинкованных гроба:

Дроздовского и Туцевича. Там стоят часовые. Тела наших вождей уходят вместе с нами. Оба гроба от утреннего пара потускнели и в соленых брызгах». В Феодосии гробы были торжественно перенесены на транспорт-плавмастерскую «Кронштадт» и доставлены в Севастополь. Там, в ночь с 25 на 26 марта 1920 года, Дроздовский был похоронен вторично на небольшом кладбище в Доковом овраге. На погребении присутствовали всего пять человек — капитаны Виноградов и Матишев, поручик Купер, фельдфебель Биденко и фейерверкер, имя которого не сохранилось. Только эти люди и знали место захоронения Дроздовского. Поскольку никто не был уверен, что в Крыму удастся остаться надолго, на синей табличке, которую прикрепили к деревянному кресту, сделали надпись «Полковник М. И. Гордеев».

Но существовала могила недолго. Уже в 1942 году ее не смогли найти, так как Малахов курган был весь «перепахан» тяжелой артиллерией и местность неузнаваемо изменилась. Символическая могила Михаила Гордеевича и памятник всем его подчиненным находятся на французском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

В честь М. Г. Дроздовского в Добровольческой армии были названы Дроздовские части, чины которых уже официально, без кавычек получили право именовать себя дроздовцами. Полковым цветом дроздовцев стал малиновый — цвет стрелковых частей русской армии, напоминание о том, что полк, шедший на Дон из Румынии, именовался Своднострелковым. Название «Генерал Дроздовский» носили также бронепоезд и танк. Широкую популярность в рядах армии получил строевой марш дроздовцев — переиначенная песня сибирских стрелков, которую затем (с совершенно другим текстом) узнал и полюбил и весь Советский Союз: