Вячеслав Бондаренко - Легенды Белого дела

«Терпеть» пришлось недолго. В ночь на 22 мая Алексеев был извещен телеграммой о том, что пост Верховного главнокомандующего отныне занимает генерал от кавалерии А. А. Брусилов. К нему и у Деникина, и у Маркова отношение было двойственным: воспоминания о Юго-Западном фронте 1914-го, уважение к талантливому военачальнику — и невозможность смириться с его беспринципностью, угодничеством перед Временным правительством. 31 мая Деникин был назначен главнокомандующим Западным фронтом, а 10 июня Марков стал при нем исправляющим должность начальника штаба. С Могилёвом оба прощались без сожаления; отныне предстояло работать в Минске.

Штаб Западного фронта с 1915 года занимал двухэтажное здание Минской мужской гимназии в самом центре города, на углу Захарьевской и Губернаторской улиц (в июне 1941 года оно погибло во время немецкой бомбежки, сейчас на его месте разбит бульвар; современный адрес — угол проспекта Независимости и улицы Ленина). Фронт готовился к масштабному наступлению, которое было запланировано еще в начале года, до переворота, но сроки которого постоянно сдвигались. И неудивительно, так как «революционная армия свободной России» [46] Так с февраля 1917 года стала официально именоваться Русская императорская армия. — Примеч. ред. , развращенная Приказом № 1, который в мае дополнился Декларацией прав солдата и гражданина [47] «Декларация прав солдата и гражданина» была опубликована 9 мая 1917 года, в соответствии с ней солдаты были полностью уравнены в правах с гражданским населением, в армии разрешена беспрепятственная любая политическая пропаганда, а также провозглашен ряд мер (в том числе «обязательное отдание чести» заменено на «взаимное добровольное приветствие»), окончательно подорвавших дисциплину в армии. — Примеч. ред. , была попросту небоеспособна — ее захлестывала политика. Марков, вместо того чтобы заниматься прямыми обязанностями наштафронта, вынужден был большую часть времени тратить на бесконечные заседания всевозможных комитетов и комиссий, рассматривать резолюции, принимать делегатов… «Вся тяжесть сложных взаимоотношений с „революционной демократией армий“ легла на голову моего начальника штаба и друга — генерала Маркова, — вспоминал А. И. Деникин. — Он положительно изнемогал от той бесконечной сутолоки, которая наполняла его рабочий день. Демократизация разрушила все служебные перегородки и вызвала беспощадное отношение ко времени и труду старших начальников. Всякий, как бы ничтожно ни было его дело, не удовлетворялся посредствующими инстанциями и требовал непременно доклада у главнокомандующего или, по крайней мере, у начальника штаба. И Марков — живой, нервный, впечатлительный, с добрым сердцем — принимал всех, со всеми говорил, делал все, что мог; но иногда, доведенный до отчаяния людской пошлостью и эгоизмом, не сдерживал своего языка, теряя терпение и наживая врагов» [48] Там же. С. 441. .

Дошло до того, что 15 июля Марков лично обратился с письмом к военному и морскому министру А. Ф. Керенскому, протестуя против подобного положения дел. «Никакая армия, по своей сути, не может управляться многоголовыми учреждениями, именуемыми комитетами, комиссариатами, съездами и т. д., — писал Сергей Леонидович. — Ответственный перед своей совестью и Вами, как военным министром, начальник почти не может честно выполнять свой долг, отписываясь, уговаривая, ублажая полуграмотных в военном деле членов комитета, имея, как путы на ногах, быть может и очень хороших душой, но тоже несведущих, фантазирующих и претендующих на особую роль комиссаров. Все это люди чуждые военному делу, люди минуты, и главное не несущие никакой ответственности юридически. Им все подай, все расскажи, все доложи, сделай так, как они хотят, а за результаты отвечай начальник.

Больно за дело и оскорбительно для каждого из нас — иметь около себя лицо, как бы следящее за каждым нашим шагом.

Все это продолжение разрушения армии, а не созидание ее.

Проще, — нас всех, кому до сих пор не могут поверить, уволить и на наше место посадить тех же комиссаров, а те же комитеты — вместо штабов и управлений». Завершал это письмо Марков так: «Отправляя Вам это письмо, я знаю, что может меня ожидать, но я предпочту скорее быть выгнанным из рядов революционной армии, чем невольно участвовать в ее дальнейшем разложении. Трудно в наши дни оставаться честным человеком, но это единственное право, коего никакими постановлениями отнять от нас, старых и настоящих офицеров, никто не может» [49] Ганин А. В. «Всей душой не желаю возвращения кошмарного старого…» Неизвестное письмо генерала С. Л. Маркова министру-председателю Временного правительства А. Ф. Керенскому // https://rg.ru/2016/12/20/rodina-markov.htm , обращение 8.03.2017. .