Вячеслав Бондаренко: Легенды Белого дела

«14 февраля 1915 года, то есть более 14-ти месяцев назад, я принял полк и ныне по воле начальства ухожу от Вас.

ПРОЩАЙТЕ, РОДНЫЕ. СПАСИБО ЗА ВСЕ.

Вечная слава да сопутствует полку.

Мне трудно передать мои чувства словами, дни, проведенные среди Вас, стрелки, для меня лучшее время жизни.

Да хранит Вас всех Бог.

Не поминайте лихом» [27] Марков и марковцы… С. 114–115. .

Двадцать восьмого апреля 1916 года Сергей Леонидович покинул Юго-Западный фронт. Его путь лежал на Кавказ, где сражалась 2-я Кавказская казачья дивизия — начальником ее штаба отныне предстояло быть Маркову. В дивизию входили четыре кубанских казачьих полка — 1-й Черноморский, 1-й Полтавский, 1-й Лабинский и 1-й Запорожский, а командовал дивизией 59-летний генерал-лейтенант Д. К. Абациев [28] Дмитрий Константинович Абациев (1857–1936) — генерал-лейтенант (1912). По национальности осетин, из казаков Терской области. С октября 1912 года командовал 2-й Кавказской казачьей дивизией, с июня 1916-го по сентябрь 1917 года — 6-м Кавказским армейским корпусом. В Гражданскую войну — в Белой армии. С 1920 года в эмиграции в Югославии. — Примеч. ред. . В феврале 1916-го дивизия покрыла себя славой во время взятия города Битлис. 12 мая Марков прибыл в расположение дивизии и приступил к исполнению обязанностей.

Для Кавказского театра военных действий весна — лето 1916 года были жарким временем. Турецкая армия пыталась взять у командующего русской Кавказской армией генерала Н. Н. Юденича реванш за страшные поражения прошлых кампаний: возрожденная после разгрома 3-я и свежая, закаленная боями с англичанами 2-я турецкие армии предприняли попытку мощного наступления. Поначалу им сопутствовал успех, русские войска вынуждены были отойти на государственную границу. Но в итоге эта попытка турок добиться победы, как и все предыдущие, закончилась крахом. По итогам Огнотского сражения от 150-тысячной 3-й турецкой армии осталось 36 тысяч человек, от 120-тысячной 2-й армии — 64 тысячи… 2-я Кавказская казачья дивизия тоже участвовала в этом сражении, познав и горечь июльского отступления от Битлиса и Муша в начале боев, и радость августовской победы.

Одиннадцатого октября 1916 года Сергей Леонидович был произведен в чин генерал-майора (со старшинством 6 декабря 1915 года). И одновременно… вернулся с фронта в тыл: Николаевская академия Генштаба настояла на том, чтобы талантливый преподаватель снова работал в аудитории со слушателями… Можно предположить, что в Петроград новоиспеченный генерал ехал в невеселом настроении. За годы войны Марков сроднился с фронтом, он был там в своей стихии. Преподавание в академии должно было казаться ему теперь задачей второ-, если не третьестепенной. Но приказы не обсуждаются. К тому же у перевода в столицу была, безусловно, и приятная сторона — встреча с матерью, женой и детьми, которых генерал не видел с начала войны.

Состав слушателей академии военного времени резко отличался от обычного, мирного. В аудитории — около двухсот закаленных боями поручиков, штабс-капитанов и капитанов, в большинстве раненых, многие — кавалеры боевых наград. Они с придирчивым любопытством смотрели на молодого генерал-майора с орденом Святого Георгия и шашкой, украшенной соединенными Аннинским и Георгиевским темляками. Поднявшись на кафедру и поздоровавшись с присутствующими поклоном, Марков произнес: «Прошу сесть, господа офицеры» — и заговорил четким, хорошо поставленным голосом:

— Господа, мне впервые приходится читать лекцию в столь блестящей по заслугам и боевому опыту аудитории. Но, господа офицеры, не забудем, что, быть может, наиболее достойнейшие не здесь, а остались на проволоке… — Он сделал небольшую паузу и продолжил: — Я генерал Марков, приехал к вам с Кавказского фронта. Будем вместе беседовать по тактике. Поменьше зубрежки. Прошу на лекциях слушать, а главное, почаще меня останавливать; всякий вопрос, всякое несогласие несите сюда, ко мне, не оставляйте его при себе. Дело военное — дело практическое: никакого трафарета, никакого шаблона…

Яркая, искренняя речь генерала мгновенно захватила офицеров. «Это не была лекция в общепринятом смысле этого слова, — вспоминал один из них. — Пред аудиторией горел факел большого военного воодушевления. Поскольку смелы были выводы и умозаключения, постольку же смело они отдавались на суд, критику и возражения. С кафедры сверкала живая мысль. <���…> И молодая аудитория вместе со своим молодым лектором жила одной жизнью» [29] Там же. С. 119. .