После полудня я доложил командующему войсками 3-го Украинского фронта, что свою боевую задачу войска Конно-механизированной группы выполнили. В это время армии генералов В. И. Чуйкова, И. П. Шлемина, В. Д. Цветаева и партизанские отряды уже ворвались в северную часть города.
Конно-механизированная группа заняла всю юго-западную часть города от Малого Фонтана и Чубаевки до Люстдорфа. Один полк продолжал удерживать южную часть села Татарки. Казаки быстро освоились в утопающих среди роскошных каштанов, кленов и лип многочисленных зданиях санаториев и домов отдыха, тянувшихся вдоль побережья моря от Большого Фонтана до Люстдорфа. Попав «с корабля на бал», части начали приводить себя в порядок. Условия были поистине сказочные — мы занимали зону одесских курортов. Некогда эта живописная территория города была застроена роскошными дачами-особняками одесской буржуазии, обнесена каменными заборами с черными чугунными воротами. И только Советская власть превратила эти места в здравницу трудящихся. Говорят, что маршал Антонеску объявил всю курортную зону чуть ли не своей собственностью, но воспользоваться ее благами он не успел. Все санатории и дома отдыха были до последнего времени забиты ранеными немцами и румынами. Может быть поэтому грабители не сумели растаскать здесь все до последней дверной ручки, как это они обычно делали. Но наиболее ценное оборудование и мебель были вывезены.
Казаки удивились, когда узнали, что не оправдались их надежды — увидеть на побережье моря ансамбли красивых фонтанов. Ведь в приказах, знали они, говорилось о Малом, Среднем и Большом фонтанах, разбросанных в южной части города. Кубанцы — народ любознательный, и они быстро разведали, что давным-давно, когда еще не было водопровода, жители пользовались источниками подпочвенных вод, они-то и были названы фонтанами. А теперь на месте, например, Малого фонтана оказалась площадь Аркадиевского курорта.
Было еще не поздно, и мне не терпелось воспользоваться короткой паузой, пока части приводят себя по тревоге в порядок, — а из штаба фронта ожидался новый приказ, — проехать по главным улицам Одессы до морского порта.
Стояла пасмурная погода, с моря дул сырой порывистый ветер. Улицы заволокло дымом пожарищ. Всюду следы разбоя. На дорогах вереницы разбитых автомашин и орудий, кое-где догорающие танки и самоходки и очень много бензобочек. Московская улица. Здесь тянутся дымящиеся руины заводских зданий. Через провалы заборов и взорванных стен корпусов видны пустые цеха. Много станков и оборудования валяется во дворе. Видимо, противник не успел их вывезти. Мне хотелось взглянуть на знаменитое здание оперного театра. Мы еще поколесили по каким-то улицам и, наконец, оказались на площади перед театром. Рядом горят два дома. У здания театра стоят желтые треугольные таблички «Опасно — мины!» Около него и внутри работают саперы. Командир саперного подразделения рассказывает, что немцы подложили под здание мины и взрывчатку, но взорвать театр не успели. Быстрое продвижение 248-й стрелковой дивизии под командованием полковника Галая спасло для потомков это уникальное произведение зодчества. Кстати, если вы спросите любого одессита о театре, он обязательно начнет с того, что построили его русские и украинские мастера. Наш случайный гид, старик одного из соседних домов, с этого и начал. Слушая его, мне казалось, одесситы чем-то очень похожи друг на друга. Узнав, что театр строили русские и украинские мастера, я спросил словоохотливого старика, кто архитектор проекта здания?
— Вы мне дайте сто тысяч проектов и ни одного выдающегося мастера — здание не будет построено, — мягкой скороговоркой ответил он, но, видя, что я не удовлетворен ответом, пожал плечами и, как бы между прочим, добавил. — Почему я должен знать кто архитектор? Какие-то два одессита из Вены Фельнер и Гельмер. И пусть меня кто-нибудь убедит, что это чистокровные австрийцы, ха-ха!
Мы с интересом смотрели на это красивое своеобразное здание, главный фасад которого украшен четырехугольным двухъярусным портиком и живописными скульптурными группами наверху. Преобладание стиля венского барокко опровергало утверждение нашего собеседника и подсказывало подданство авторов.
— Вы знаете, — говорит между тем старик, — когда в этом театре пел Федя Шаляпин, знаменитая на всю планету бронзовая люстра качалась. И как бы вы думали, сколько она весит? — Я многое слышал об этом театре — центре украинской культуры, но мне не хотелось перебивать добродушного старичка. — На взгляд, дунешь — полетит, а на вес — тонна с одесским гаком.
Читать дальше