Лоуренс Райт - Аль-Каида

Кутуб отметил непримиримость к коммунизму, которая появилась в американской политике. Он уже считал себя убежденным антикоммунистом. На деле в Египте коммунисты были более активны и влиятельны, чем в Америке. «Либо мы пойдем по пути ислама, либо по пути коммунизма», — писал Кутуб в год приезда в Америку. Тогда он увидел в партии Ленина образец для исламской политики будущего, — политики, которую еще только следовало создать.

Кутуб не видел большой разницы между коммунистической и капиталистической системами. Он полагал, что обе уделяют внимание только материальным нуждам человека, оставляя его душу неудовлетворенной. Он предсказал, что однажды среднестатистический рабочий оставит мечту стать богатым и Америка неудержимо повернет к коммунизму. Христианство не сможет остановить этот процесс, ибо существует только в духовном измерении — «как видение идеального и чистого мира». Ислам, напротив, есть «комплексная система» с законами, социальным кодексом, экономическими правилами и собственными методами управления. Только ислам открыл формулу совершенного и праведного общества. Таким образом, настоящая борьба со временем проявит себя, но это будет столкновением не капитализма и коммунизма, а ислама и материализма. И естественно, ислам победит.

Разумеется, в сезон отпусков 1948 года конфликт между исламом и Западом казался большинству жителей Нью-Йорка чем-то очень далеким. Но, несмотря на изобилие и уверенность в том, что победа уже одержана, в сознании американцев возникло некоторое беспокойство за будущее. «Впервые за его долгую историю город может быть разрушен, — писал в то лето эссеист Э.Б. Уайт. — Один-единственный авианалет, несколько самолетов, числом не более стаи гусей, летящих клином, могут быстро покончить с этим островом фантазии: снести башни, обрушить мосты, превратить подземные пространства в морги, сжечь миллионы людей». Уайт написал это на заре ядерной эры, когда чувство незащищенности было еще внове. «В сознании любого извращенного мечтателя может сверкнуть молния, — заметил он. — Нью-Йорк хранит в себе некий непреодолимый шарм».

Вскоре после наступления нового года Кутуб переехал в Вашингтон, где принялся изучать английский язык в Уилсоновском педагогическом колледже [7] Уилсоновский педагогический колледж вошел в состав университета округа Колумбия в 1977 г. вместе с тремя другими колледжами (примеч. автора). . «Жизнь в Вашингтоне прекрасна, — признавался он в одном из писем, — особенно потому, что я живу рядом с библиотекой и моими друзьями». Кутубу также пришлась по душе щедрая стипендия от египетского правительства. «Обычный студент может хорошо жить на 180 долларов в месяц, — писал он. — Я, однако, трачу от 250 до 280 долларов в месяц».

Хотя Кутуб был родом из маленькой деревни в Верхнем Египте, он нашел в Америке «примитивность, напоминающую джунгли и пещеры». На светских приемах звучала исключительно пустая болтовня. В музеи и на концерты ходили не для того, чтобы что-то увидеть или услышать, но лишь из безумного нарциссизма, желая себя показать. Кутуб пришел к выводу, что люди ведут себя чересчур развязно. «Я сидел в ресторане, — писал он другу в Каир, — и видел одного молодого американца. На нем не было галстука, но спереди на его рубашке была изображена оранжевая гиена, а на спине вместо жилета был нарисован углем слон. И это американское чувство цвета! А музыка! Лучше оставим это…» Пища, жаловался Кутуб, «также странная». Он рассказывал, что в кафетерии колледжа увидел, как одна американка солила дыню. Он сказал ей в шутку, что египтяне предпочитают перец. «Она попробовала и сказала, что это изумительно, — писал он. — На следующий день я сказал, что некоторые египтяне посыпают дыню сахаром, ей и это понравилось». Жаловался Кутуб и на прически: «Иду к парикмахеру, а вернувшись домой, должен сам приводить волосы в порядок».

В феврале 1949 года Кутуб обратился в больницу университета им. Джорджа Вашингтона, чтобы удалить щитовидную железу. Медсестра шокировала его перечислением тех качеств, которыми должен обладать ее любовник. Кутуб постоянно защищался от навязчивых американских женщин, «которые хорошо знают прелести своего тела и лица: возбуждающие глаза, пухлые губы, выпуклые груди, круглые бедра и гладкие ноги. Девушки носят яркую одежду, провоцируя примитивные сексуальные инстинкты. Ничего не скрывают, напротив, соблазнительно улыбаются и бросают страстные взгляды».