Абрам Палей - Литература о фантастике

«Создадим советскую научную фантастику!» — восклицал А. Беляев. Он приложил немало усилий, чтобы выполнить это пожелание. После Алексея Толстого он явился самым значительным советским фантастом, и А. Бритиков правильно сделал, что уделил ему целую главу своей книги. Эта глава очень ценна для библиотекаря уже потому, что произведения Беляева, написанные в тридцатых и сороковых годах, переиздаются и пользуются широкой популярностью среди читателей. Отмечая, что Беляев уступал в литературном таланте А. Н. Толстому, Бритиков подчеркивает немалые все же художественные достоинства его произведений, их социальную заостренность, разнообразие и свежесть научной тематики. Эту главу, которая является как бы краткой монографией о жизни и творчестве Беляева, вполне можно рекомендовать для самостоятельного чтения каждому, даже малоподготовленному читателю, интересующемуся научной фантастикой и, в частности, творчеством этого писателя.

Сложнее материалы следующих глав — «Поиски и потери», «После войны». Многие произведения, о которых здесь упоминается, давно сошли со сцены, в разговор о них с читателями, не занимающимися специально историей жанра, был бы беспредметен, да и сами библиотекари в подавляющем большинстве не знакомы с этими произведениями. Во второй из названных глав особенно важна полемика с фантастами «ближнего прицела». Одно время существовала теория максимального приближения фантастики к сегодняшнему дню, то есть, по существу, фантастики без фантазии. На конкретных примерах Бритиков наглядно показывает, что такие произведения неизбежно оказывались в хвосте жизни и научных достижений. Читателям следует подчеркивать полемический характер этой главы.

В дальнейших главах своей книги Бритиков останавливаемся на творчестве ряда других советских научных фантастов (А. Днепрова, И. Варшавского, Е. Войскунского и И. Лукодьянова, Г. Мартынова, А. и Б. Стругацких и др.). Поскольку книги всех этих авторов в библиотеках есть и широко читаются, данные главы также, конечно, заслуживают серьезного внимания. В разговоре о многих произведениях (как, например, романах А. Казанцева) Бритиков заостренно полемичен. Он полемизирует также против теории «фантастики как приема», выдвинутой некоторыми авторами этого жанра. Обратив внимание читателей на эту полемику (например, в главе «Дорога в сто парсеков»), вы как бы введете читателя в самую суть споров по вопросам развития советской научной фантастики.

К сожалению, далеко не во всякой библиотеке найдется книга А. Бритикова: тираж ее всего 9 тысяч. И тут, по-видимому, не обойтись без доброго помощника — МБА.

Другая книга, охватывающая вопросы научной фантастики в целом — «В мире мечты» Бориса Ляпунова (М., «Книга», 1970). Автор поставил перед собой значительно более скромную задачу, чем А. Бритиков, что видно уже из подзаголовка: «Обзор научно-фантастической литературы». Скончавшийся в прошлом году Б. Ляпунов занимался в основном библиографией научной фантастики и сделал в этом направлении немало. Книга «В мире мечты» — прежде всего библиографическая. Но та же библиография Ляпунова легла в основу библиографического приложения к книге Бритикова, так что по сравнению с ней здесь ничего нового почти не найдется. Что же касается исторического и критического анализа, то Ляпунов значительно уступает в этом отношении Бритикову. Здесь много перечислений, но старательно обойдены острые углы, нет полемики ни с авторами фантастики, ни с теоретиками.

Работу Ляпунова хорошо рекомендовать читателям в том случае, если не удастся достать Бритикова, тем более, что первую, по-видимому, найти легче (тираж ее 20 тысяч). Если же читатель — любитель фантастики захочет ознакомиться с обеими, то не мешало бы коротко указать ему на различие между ними, тактично подчеркнув, что Ляпунов ставил перед собою иную, более суженную задачу.

Очень интересную книгу написал фантаст Г. Гуревич, выступив с ней как теоретик жанра («Карта страны фантазии». — М., «Искусство», 1967). В книге взаимосвязанно рассматриваются вопросы фантастики не только в литературе, но и в кино. Книга построена весьма своеобразно. Начинающий писатель приносит в издательство рукопись. В дальнейшем выясняется, что этот писатель — Жюль Верн, а рукопись — роман «80 000 километров под водой». Его обсуждают в издательстве двенадцать внутренних рецензентов — «двенадцать разгневанных критиков». Почему двенадцать и почему разгневанных? В те годы, когда писалась книга Гуревича, на экранах шел фильм «Двенадцать разгневанных мужчин». Столько присяжных заседателей полагается в суде некоторых государств, и они разбирали в фильме дело обвиняемого в преступлении.