Лев Гурский - Пирог с казённой начинкой

Что ж, если — вслед за Байбузой — оценивать конкурсантов по их темпераменту, то «настоящих буйных» (говоря словами Высоцкого) здесь мало, но это единственное реальное достоинство книги. Больше всех, как водится, пострадал покойный Рубцов, оказавшийся объектом мемуаров и персонажем стихотворных обращений.

К примеру, Ольга Комарова видела поэта два раза в жизни и оба раза издали («в буфет стремительным шагом не вошел, а влетел невысокий мужчина в валенках»). И что? Вполне достаточно, чтобы прислониться к кумиру: «Как и он, я не попала в поэтическую моду своего времени». Татьяна Царева с подругой были на нескольких выступлениях поэта — и всё, мемуар готов: «Появился худенький мужчина с гармошкой […]. Мы уже примирились с его грязноватым длинным шарфиком, нерасчесанными редкими грязноватыми волосами на голове, пузырями на коленях стареньких несвежих брюк» (нюхали они их, что ли? — Л. Г.). Вскоре воспоминательница уже легко обходится и без личных впечатлений, которые заменяются чужими рассказами и слухами: «весь город только об этом и говорил», «я ее не видела, но моей подруге с утонченным вкусом она не понравилась» (про Л. Дербину, погубившую поэта). Завершается все описанием схватки поэта с его убийцейтоже, разумеется, с чужих слов: «У Дербиной были острые ногти, и на горле Рубцова остались раны, и даже колотые». Из человеческой трагедии наскоро вылеплен ужастик — чуть ли не из серии «про вампиров».

В стихах, которые посвящены Рубцову, таких душераздирающих подробностей, к счастью, нет, но поэзии нет и подавно: «Зачем подорожник в грязи угас? / Зачем ты рано ушел? / Сколько стихов-откровений для нас / Ты мог написать еще!» (Наталья Тремасова). «Вы пели страстно. Пели страстно./ Душа моя, как мотылек, / Сгорела в пламени романса — / Такой лиричный эпилог» (Валентина Суханова). «Я шлю венок, в нем свежие цветы, / По ленте вьется трепетное слово, / И тот венок из боли и любви, / Пусть поплывет на север — Н. Рубцову / Да, он теперь на равных говорит… / Где Фет, Ахматова и Гете, / В литинституте с классиком стоит / Он книгою в тисненом переплете» (Иван Мозин).

Имеются в сборнике стихи, где тень поэта не потревожена, но и там поэзию искать бессмысленно. «Зубы скрипят от оскомин обмана» (Игорь Шведов). «Но проблемы, задумчивый взгляд и серьезность — / Это внешне, внутри — всё до наоборот» (Алексей Гаврилов). «Незабудки мои, незабудки, / Я приехала к вам лишь на сутки… / В одноцветье с моими глазами. / Я слезу уроню над цветами» (Валентина Матросова). Наиболее трогательными выглядят строки Ивана Попкова, чей лирический герой вышел побродить «с беззащитной головой»: «Закружилась в поднебесье / Стая белых голубей… / И во всем вот этом весь я, / Капля родины своей». Невольно возникает вопрос: в чем же «в этом» оказался герой после пролета над ним голубей? Автор искренне декларирует свое восхищение родными просторами, но авторскому желанию вопреки вырисовывается вдруг образ стихотворца, на которого сверху… как бы это выразиться помягче, поинтеллигентнее… ну, в общем, образ стихотворца, которого птицы с высоты отметили своим вниманием.

Завершается альманах примечательным документом — Положением о проведении нового конкурса. Мероприятие проводится «в целях повышения общественной значимости людей, создающих культурные ценности», причем на конкурс не допускаются произведения, «культивирующие насилие, наркоманию, криминальный образ жизни, индивидуальные психические отклонения, агрессивное неприятие общества». При желании половину мировой классики (от Гомера до Есенина) можно с легкостью отфутболить по этим критериям, да и у самого Рубцова — человека непростого и отнюдь не благостного — найдутся «культурные ценности», которые ни за что не пройдут сквозь бдительное сито конкурса им. Рубцова.

Впрочем, еще далеко не факт, что у жюри во главе с Масяном и Байбузой в новом году будет так уж много работы. Причина — строка в п. 2.1. упомянутого Положения: «Авторы участвуют в конкурсе самостоятельно и добровольно». Сдается мне, что конкурс 2010 года уже выявил возможных авторов, готовых участвовать «во всём вот этом» без принуждения. Прочих же граждан, «играющих важную просветительскую и воспитательную роль в жизни города Саратова и Саратовской области», затянуть в эти бессмысленные игрища можно будет только с помощью милиции. Ну или, к примеру, с ножом у горла или с пистолетом у виска. А иначе — вряд ли.