Александр Пумпянский - Тайна пересмешника. Подвиг и преступление Харпер Ли

«…И вдруг, прежде даже чем он успел повернуться на сиденье и поглядеть назад, он почувствовал, что толпа уже ворвалась в переулок и настигает их, еще секунда, миг и вот она сейчас обрушится на них, взметет, подхватив по очереди: сначала дядину машину, потом пикап, потом машину шерифа, как три куриные клетки, потащит за собой, смешав все в одну сплошную, сразу потерявшую смысл и теперь уже ни к чему не годную кучу; и швырнет туда, вниз… Затем, повернувшись на сиденье, он поглядел секунду-другую в заднее окно и действительно увидел не лица, а Лицо, не массу, даже и не мозаику из лиц, а одно Лицо — не алчное, даже и не ненасытное, но просто двигающееся, бесчувственное, лишенное мысли или хотя бы какого бы то ни было побуждения; выражение, не выражающее ничего… лишенное всякого достоинства и даже не внушающее ужаса: просто лицо без шеи, дряблое, осоловелое, повисшее в воздухе, прямо перед ним, тут же, за стеклом заднего окна, и в тот же миг чудовищно страшное…» Это из «Осквернителя праха».

У Харпер Ли плазма толпы не доходит до фолкнеровской метафизики. У нее иная задача — показать, как много может человек с принципами и идеалами.

В «Убить пересмешника» безоружный человек на стуле останавливает самосуд. Он и его дочь — девятилетняя девочка. Именно она находит слова, неожиданно смутившие толпу готовых линчевателей. Потому что толпа — любая толпа, даже такая, — состоит из отдельных людей, убеждает автор «Убить пересмешника». А каждый человек не безнадежен, у него есть сердце, до которого можно достучаться, если делать это искренне и самозабвенно. Вот девятилетняя девочка и достучалась. И толпа неожиданно рассосалась — в конце концов, можно и подождать до утра. До законного суда.

А на суде дело развалилось.

Несколько корректных вопросов свидетелям и участникам, заданных тихим ровным голосом Аттикуса Финча, и картина происшедшего оказалась совершенно иной. Двадцатипятилетний законопослушный негр Том Робинсон, добропорядочный отец троих детей, не мог изнасиловать девятнадцатилетнюю крепкую девушку хотя бы потому, что у него только одна рука, вторая — результат старой аварии — висит беспомощной плетью.

А синяк, оставшийся под правым глазом «жертвы» — след побоев от некстати подоспевшего отца девушки; он — левша.

Это девушка заманила к себе молодого симпатичного черного мужчину, а когда все пошло не так, оговорила его. Плевать, что негритосу придется заплатить жизнью за ее прихоть.

Исподволь проявляется жуть ее существования.

Семья живет на свалке. Семья — это еще семеро брошенных детей, в школу никто не ходит, ни к чему им эта морока, девушка — старшая, на ней вся эта свора. И отец, который не работает, только пьет и бьет их. А напившись, еще и регулярно насилует дочь. Белая шваль — так это называют на Юге, самое дно, отбросы. Ниже некуда. Ниже — негры, они вообще за чертой.

Суд присяжных единогласно признал Тома Робинсона виновным. Иного в округе Мейкомб, штат Алабама, быть и не могло.

Аттикус Финч напишет апелляцию в расчете на то, что губернатор может изменить меру наказания. Он будет поддерживать дух осужденного и тайно оказывать помощь семье, оставшейся без кормильца. Все напрасно. Потеряв голову от отчаяния, арестант попытается бежать, но куда ему, однорукому, одолеть стену. Вся тюремная стража разрядит в него свои винтовки. Семнадцать пуль останутся в теле ни в чем не повинного черного парня, который всю жизнь старался поступать как лучше. Даже после неправого суда жертве не уйти от суда Линча.

Но Аттикус Финч сделал то, что должен был, и сделал все, что мог.

…После взбаламутившего город происшествия жизнь вошла в обычную колею. Никто не вспоминал трагедию, как если бы ее и вовсе не было. В связи с окончанием учебного года в школе устроили представление, где Джин Луизе выпала забавная роль окорока на ярмарке достижений родного штата.

По этому случаю девочке сконструировали балахон неимоверных размеров на металлических пружинах, с узкими прорезями для глаз. То еще сооружение — трудно надеть, но еще трудней из него вылезти. И потому, когда школьное празднество подошло к концу, она так и осталась в образе. И как ни неловко было передвигаться в таком костюме, они с братом так и отправились домой.

Южная ночь — хоть глаза выколи. Подростки уже у заветного дуба, что напротив дома Страшилы Рэдли. Самое время и место, чтобы произошло нечто страшное. И оно происходит.