Андрей Борцов - Агент влияния Аватар, или Эссе о предательстве, суггестии, ученых, Родине, любви и близости к природе

… Он стал причиной гибели того последнего, что свидетельствовало о существовании когда-то великой и могущественной Сияющей империи, и теперь ему казалось, что и большая часть его самого перестала существовать.

Элрик оглянулся на Имррир, и внезапно еще большая скорбь обуяла его — он увидел, как башня, хрупкая и прекрасная, словно тонкое кружево, накренилась и рухнула, объятая пламенем.

Он сровнял с землей последний великий памятник умирающего народа — его собственного народа. Когда-нибудь люди, возможно, научатся строить прочные, изящные башни, похожие на башни Имррира, но в ревущем хаосе, сопровождающем падение Грезящего города и исчезновение мелнибонийского народа, умирало само это знание.»

Ну и так далее.

Весь цикл повестей и рассказов Эльрик, мягко говоря, не радуется. Хотя мельнибонийцы никакой симпатии и не вызывают.

Давайте вспомним общеизвестную классику: Рэй Бредбери, «Марсианские хроники», Четвертая экспедиция.

Герой рассказа так впечатлился погибшей марсианской цивилизацией, что даже пристрелил несколько членов своего экипажа, которые не разделяли его мнения и заявляли, что им эти марсиане безразличны, да и вообще вели себя непочтительно по отношению к почившим.

Кроме того: хотя он и убил своих, но на сторону чужих-то он не становился! Даже называя себя «последним марсианином», он выступал не «против землян вообще», а именно что против тупого быдла. Марсиан к тому времени уже и не было.

Конечно, возникает вопрос: а как же он раньше с экипажем-то общался? Но художественный рассказ — на то и художественный. Можно считать, что вот так пафосно сошел с ума.

«Спендер выхватил из кобуры пистолет. Послышалось слабое жужжание. Первая пуля поразила крайнего слева, вторая и третья — крайнего справа и того, что сидел посредине. Кок испуганно обернулся от костра и был сражен четвертой пулей. Он упал плашмя в огонь и остался лежать, его одежда загорелась.

Ракета стояла, залитая солнцем. Три человека сидели за столом, и руки их неподвижно лежали возле тарелок, на которых остывал завтрак. Один Чероки, невредимый, с тупым недоумением глядел на Спендера.

— Можешь пойти со мной, — сказал Спендер.

…

— Ты их убил, — произнес он и заставил себя взглянуть на сидящих напротив.

— Они это заслужили.

— Ты сошел с ума!

— Возможно. Но ты можешь пойти со мной.

— Пойти с тобой — зачем? — вскричал Чероки, мертвенно бледный, со слезами на глазах. — Уходи, убирайся прочь!

Лицо Спендера окаменело.

— Я то думал, хоть ты меня поймешь.

— Убирайся! — рука Чероки потянулась за пистолетом.

Спендер выстрелил в последний раз. Больше Чероки не двигался.

Зато покачнулся Спендер. Он провел ладонью по потному лицу. Он поглядел на ракету, и вдруг его начала бить дрожь. Он едва не упал, настолько сильна была реакция. Его лицо было лицом человека, который приходит в себя после гипноза, после сновидения. Он сел, чтобы справиться с дрожью.

— Перестать! Сейчас же! — приказал он своему телу.

Каждая клеточка судорожно дрожала.

— Перестань!

Он сжал тело в тисках воли, пока не выдавил из него всю дрожь, до последнего остатка. Теперь руки лежали спокойно на усмиренных коленях.

Он встал и с неторопливой тщательностью закрепил на спине ранец с продуктами. На какую то крохотную долю секунды его руки опять задрожали, но Спендер очень решительно скомандовал: “Нет!”, и дрожь прошла. И он побрел прочь на негнущихся ногах и затерялся среди раскаленных красных гор. Один.»

«— Почему вы не убили всех нас утром, когда была возможность? Вы вполне могли это сделать.

— Знаю. Духу не хватило. Когда тебе что‑нибудь втемяшится в голову, начинаешь лгать самому себе. Говоришь, что все остальные неправы, а ты прав. Но едва я начал убивать этих людей, как сообразил, что они просто глупцы и зря я на них поднял руку. Поздно сообразил».

Это — вовсе не обладание синежопой стройняшкой и полцарства в придачу, не так ли?

Рэй Брэдбери также преподносит события как трагедию. Погиб герой не потому, что его поймали, он просто дал себя застрелить — потому, что для него земляне были пусть сволочами, но все-таки своими, и разрешить это противоречие он смог:

«— Хотел бы я знать, почему он ждал. Хотел бы я знать, почему он не ушел, как задумал. Хотел бы я знать, почему он дожидался, пока его убьют».

Урсула К. Ле Гуин, Слово для «леса» и «мира» одно

Не буду пересказывать сюжет, никогда ле Гуин не нравилась: занудно, на мой вкус. Тем не менее, и здесь нет предательства, нет перехода на сторону чужих — есть лишь трагедия непонимания и выступление против эксплуатации аборигенов (против земного шовинизма, можно сказать) и против уничтожения лесов, которые являются для аборигенов куда более ценным объектом, чем земной лес для землян. Видимо, из-за этого кто-то в интернете (уже не помню, кто и где) упомянул повесть в роли аналогии к «Аватару». Я вообще не вижу параллелей, если по сути.