Демиен Милкинз - Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником

Помимо этого, в кругу интеллектуалов уже были известны работы крупнейшего немецкого мыслителя того времени, а по совместительству кардинала и епископа Бриксена Николая Кузанского, предположившего бесконечность Вселенной и отсутствие у нее какого-либо центра. Ну и наконец, в то время в среду образованных людей Европы уже начинают проникать некоторые сведения о гелиоцентрической системе Николая Коперника.

Надо сказать, что изгнание Земли из центра Вселенной было для человека эпохи Возрождения не просто очередным научным открытием. Оно стало буквально крушением всей старой мировоззренческой системы. Ведь испокон веков считалось, что все законы небесной механики уже открыты, прекрасно соотносятся со Священным Писанием, а потому утверждены церковью как вечный и нерушимый закон. Человек считался вершиной творения, поскольку был создан по образу и подобию Божию. Для него Господь сотворил Землю, и вполне естественным казалось предположить, что дом этого идеального существа непременно должен быть расположен именно в центре Вселенной. И вот вдруг выясняется, что Земля, а стало быть и мы, вовсе не является той осью, вокруг которой вращается мироздание, а отсюда на ум многим думающим людям сама собой приходила мысль о том, что, может быть, мы и не единственное разумное творение Господа и что на других планетах, которые тоже вращаются вокруг Солнца, может существовать и какое-то другое, может быть даже более любимое Богом, человечество. Тем более что наши войны, периоды голода и регулярные эпидемии только придавали обоснованности этому фантастическому предположению. Собственно, Джордано Бруно, который был современником таких титанов Возрождения, как Козимо I Медичи, Тициан и Микеланджело, сожгут именно за это предположение.

И в довершение, быть может, самый поучительный и жестокий урок этой семье преподнесло событие, окончательно развеявшее все иллюзии относительно папства (если они к тому времени еще оставались). Речь о заговоре Пацци, напрямую благословленном папой Сикстом IV, когда заговорщики, среди которых были не только купцы, священники и монахи, но даже архиепископ Пизы, напали на братьев Джулиано и Лоренцо Медичи не просто в церкви, а непосредственно в момент причастия.

Зная всё вышеперечисленное, нетрудно догадаться, почему персонажи, изображенные на картине Боттичелли, выражают Святому семейству так мало почтения. Оказалось, что формула «Церковь есть Бог» имеет и обратное действие. А значит, если хула на католическую церковь в течение тысячи лет признавалась хулой на самого Бога, то, соответственно, и разочарование в церкви для многих стало разочарованием в самом Господе. Всевышний продолжал оставаться Творцом Вселенной, но вместо положения Небесного Отца, непосредственно участвующего в жизни каждого сотворенного Им человека, Он был признан Отцом, выставившим Своих чад за порог, предоставив каждому право самому решать, каким человеком ему теперь быть.

Ну и перед тем, как мы сформулируем для себя окончательный вывод относительно этого переломного момента нашей истории, давайте вновь обратимся к великой картине великого мастера и разберем ее общую композицию и еще один включенный в нее портрет, поскольку именно эти две детали наиболее ярко высвечивают те изменения, что произошли в головах людей эпохи Возрождения.

Если мы взглянем на полотна (точнее, доски) мастеров предыдущего поколения – тех, на чьих работах учились титаны Возрождения, они будут разительно отличаться от картины Боттичелли. И я сейчас имею в виду не относительную примитивность стиля старых мастеров, а именно композицию. В произведениях Чимабуэ, Дуччо ди Буонинсенья, Пьетро Лоренцетти или Луки ди Томме, написанных на тот же сюжет, главенствует одно неизменное правило: Царица Небесная с младенцем Христом обязана пребывать на переднем плане и по размеру значительно превосходить всех остальных персонажей картины. Единственные исключения – архангел Гавриил и Иоанн Креститель: эти герои Священного Писания признавались равными Богоматери, и их можно было изображать в том же размере.

Чимабуэ. Маэста – Мадонна на троне. 1280—1285

Ну и что же мы видим у Боттичелли? Кто здесь изображен в глубине композиции и визуально представляется фигурой меньшего размера, а кто, в золотом плаще Юпитера, гордо вздернув нос, вызывающе глядя прямо в глаза зрителю, самодовольно красуется в первом ряду? А это создатель шедевра – сам великий Сандро Боттичелли. Думаете, это случайность? Нет, нет и еще раз нет… Таким образом творец земной указал Творцу Небесному то место, которое Он отныне должен занимать.