Сергей Синякин - За несколько лет до миллениума [сборник]

Почему-то считается, что детектив — низкая литература, призванная скоротать время или отвлечься от земных забот. Но ведь есть авторы, признанные всеми, а их произведения относятся к большой культуре — Форсайт, Конан Дойл, Честертон, Дюма-старший. Конечно, если судить по книгам Незнанского, Донцовой, Марининой и их присных, детектив вообще нельзя отнести к литературе, язык этих произведений, как и стилистика, имеют лишь недостатки.

А вот Владимира Першанина в этот ряд поместить трудно: его книги обладают неоспоримыми литературными достоинствами: он пишет плотно, хорошим языком, его герои резко индивидуальны и потому узнаваемы. В романах и повестях прописан быт российской провинции, служебные несообразности и удачи сотрудников милиции, которые не выглядят суперменами или «оборотнями в погонах», нет, они рядовые жители страны, выполняющие свой долг. В чем-то это даже не детективы, хотя крутая завязка и интрига в них имеется, а скорее производственные повести из жизни милиции.

В. Першанин знает жизнь, а потому и пишет так, что мы оказываемся в гуще людей. Милиционеры и бандиты — лишь часть общества, что поделать, если судьба заставляет нас обратить внимание именно на них?

Человек, открывающий книгу Першанина, должен быть готов к неожиданному: он сталкивается не только с преступной загадкой, раскручивающей интригу повествования, он встретит еще прекрасные описания природы, тщательно выписанные человеческие характеры, он увидит не только мордобой и пальбу во все стороны (а как без нее в детективе?), но и человеческие судьбы — прямые и изломанные, непокорные и сломленные. Он увидит жизнь.

Таковы его повести «Двое на дороге», где в самом начале войны конвоир сопровождает преступника в тюрьму, «История яхты „Мария“», таковы его романы «Охота на асфальте», «Золото прииска „Медвежий“», «Лабиринт», да в общем-то все произведения Першанина наполнены живыми людьми, которых понимаешь и которым сострадаешь.

Земцову весной исполнилось сорок шесть. В милиции — двадцать два года. Почти полжизни. Из автоколонны сержантом пришел в райотдел. Сначала рулил на дежурке, поступил в заочную милицейскую школу, затем назначили участковым, а вскоре по собственному желанию перешел в уголовный розыск.

Почему из шоферов перекинулся в милиционеры? Причин было несколько. Но главное — квартира. В автоколонне с этим делом глухо. В милиции давали общежитие и ставили в очередь на квартиру. Николай к тому времени был женат, и жена ждала ребенка.

Несколько фраз — вся человеческая жизнь перед нами. Першанин рисует жизнь лаконичными, я бы даже сказал, скупыми мазками, но это не вредит повествованию, скорее, такие мазки его украшают и придают дополнительный интерес. Начав читать его очередную вещь, не отрываешься, пока не дойдешь до последней страницы, которая не всегда заканчивается хэппи-эндом: порой герои гибнут в неравной схватке с бандитами, а начальство… А начальство рапортует о новой победе над преступностью, ведь подчиненные — всего лишь расходный материал в этой борьбе.

Владимир Першанин знает это не хуже меня. Но мы оба из прошлого времени, из того, в котором присяга была не простым сотрясением воздуха, честь и достоинство были важнее жизненного успеха, а все тяготы и лишения входили в условия жизни. Социализм дал обществу поколение романтиков, такого уже не повторится, пришли прагматики, которые выбрали чистоган. Наше поколение работало без времени, потому что так надо было, этого от нас требовала жизнь.

Сержант милиции Ольга Будникова имела должность младшего инспектора и занималась в управлении уголовного розыска картотечным учетом. Свою службу в милиции она начала на телетайпе, потом вошла в опергруппу, работавшую по карманникам. Ребята в группе подобрались молодые, азартные. Мотались целыми днями, охотились, выслеживая в магазинах, на рынках и трамваях карманных воров.

Работали на голом энтузиазме, за жиденькую зарплату и редкие премии по двадцатке и по тридцатке. Это сейчас про энтузиазм говорить смешно…

Так все и было, так все и было!

Владимир Першанин в своих книгах отдает должное прошедшей молодости. У него это получается. Но я внимательно и с некоторой завистью слежу за другим: растет хороший писатель, умеющий донести до своего читателя все, что ему хочется сказать. Причем донести мягко, ненавязчиво, так, чтобы мысли эти читатель принял, как выстраданные им самим.

Последнее время Першанин уходит от чистого детектива. «Лабиринт», написанный на чеченском материале, скорее следует отнести к социально-психологическому роману, причем роману, сделанному мастерски и с полным знанием мусульманского мира, с осознанием реалий, воцарившихся в горах.