Елена Хаецкая - Записки из страны Нигде

00:00 / 09.01.2019

Ближе всего к фэнтезийным мирам, несомненно, миры, созданные романтиками. Если под романтизмом понимать жанр, в котором на первый план выходит сильная индивидуальность героя, одушевленная природа, которая либо равнодушна к чувствам героя, либо разделяет их, крайности во всем: огромное море, высокие скалы, безбрежные леса, сильные страсти, неординарность судьбы, интерес к хаосу и злу, к их роли в развитии души человека.

Вот хорошее определение:

«Категория возвышенного, центральная для романтизма, сформулирована Кантом в работе "Критика способности суждения". Согласно Канту, есть позитивное наслаждение прекрасным, выражающееся в спокойном созерцании, и есть негативное наслаждение возвышенным, бесформенным, бесконечным, вызывающее не радость, а изумление и осмысление. С воспеванием возвышенного связан интерес романтизма к злу, его облагораживание и диалектика добра и зла».

Для романтизма, о чем часто забывают, характерно еще внимание к национальной культуре, к фольклору. Последнее для фэнтези не актуально: фэнтези – жанр-космополит.

Цветаева говорила о романтизме со свойственным ей максимализмом:

«…Когда вам будут говорить: «Это — романтизм», вы спросите: «Что такое романтизм?» — и увидите, что никто не знает; что люди берут в рот (и даже дерутся им! и даже плюются! и запускают вам в лоб!) — слово, смысла которого они не знают.

Когда же окончательно убедитесь, что не знают, сами отвечайте бессмертным словом Жуковского:

— «Романтизм — это душа».

Да, словом «романтизм» нас часто ругали: «Ты смотришь на мир сквозь розовые очки!» - на что я раньше отвечала: «А вы не снимайте с меня розовые очки, у меня за ними прячется глаз Медузы-Горгоны».

Так или иначе, фэнтези попыталась унаследовать от романтизма все самое красивое и лакомое и стала его наследницей – может быть, не такой возвышенной, временами даже, о ужас, буржуазной, но она по всяком случае старается.

Для того, чтобы персонажи нормально функционировали в фэнтезийном мире, они должны быть для этого мира как-то приспособлены. Самое трудное – это способность воспринимать чудо. Стивен Кинг очень хорошо разбирается в таких вещах, лучше всего, наверное, он написал об этом в книге «Оно» (глава 11 – «Прогулки пешком»):

«Он вспоминал, что через день после того, как он увидел мумию на замерзшем Канале, его жизнь продолжалась как обычно. Он знал: что бы ни произошло, как бы близко ужас ни подбирался к нему, но жизнь его продолжалась, как ни в чем не бывало: он ходил в школу, сдавал тесты по арифметике, ходил в библиотеку, когда уроки кончились, да и ел с обычным аппетитом. Он просто включил то, что он видел на Канале, в свою жизнь, и даже если бы его убили.., ну, мальчишки часто бывают на грани смерти. Они носятся по улицам, не глядя по сторонам; заплывают слишком далеко на своих резиновых матрасах, а потом обнаруживают, что им недогрести; катаясь на лошадях, берут непреодолимые барьеры и ломают шею или падают с деревьев вниз головой.

И сейчас, стоя под сеткой мелкого моросящего дождя перед магазином скобяных товаров, который в 1958 году был ссудной кассой, Бен смотрел на двойные окна, заполненные пистолетами, ружьями, шпагами и гитарами, подвешенными за грифы, как туши экзотических животных; и тут ему пришло в голову, что мальчишки всегда должны подвергать себя риску, а еще для них хорошо иметь какую-нибудь тайну в жизни. Они безоговорочно верят в невидимый мир. Чудеса, как светлые, так и темные, конечно, имеют для них огромное значение, и они всегда балансируют на грани. Но.., неожиданный сдвиг в сторону прекрасного или ужасного никогда не мешает им съесть добавку за обедом.

Но когда вы вырастаете, все меняется. Вы больше не лежите без сна в постели, услышав, что кто-то возится в туалете или скребется у окна, но когда действительно случается нечто неподдающееся логическому объяснению, цепи перегружаются, элементы перегреваются. Вы начинаете нервничать, трястись, извиваться и вилять, ваше воображение перепрыгивает с одного на другое, нервы дрожат, как у трусливого цыпленка. И вы не можете связать это состояние с тем, что уже было в вашей предыдущей жизни. Вы не можете это переварить. Вы возвращаетесь к этому снова и снова, играя своими мыслями, как котенок играет мячиком на веревочке. Пока наконец не сходите с ума или не убираетесь в такое место, где до вас никому нет дела.»