Елена Хаецкая - Записки из страны Нигде

Конечно, роман-фэнтези - не книга кулинарных рецептов. Но вот вопрос: ведь мы уходим в вымышленные миры за красотой, за тем чудесным, чего не может нам предложить грубая реальность по эту сторону бумажной или электронной страницы. Но если там, за радугой, нас будут так отвратительно кормить... Я еще подумаю. Может быть, мне остаться и приготовить себе яичницу.

13:46 / 07.06.2016

В мирах магии и меча довольно большое распространение получили фамильяры - существа, связанные с "хозяином" телепатически, мистически, магически и т.д. У каждой ведьмы есть своя кошка, а у каждого Дзирта - своя черная пантера.

Описывать симбиотическую связь человека и животного (реального или волшебного) - занятие, в общем-то, интересное. Но на этом пути подстерегают опасности.

Дело в том, что большинство писателей - обычные городские люди, и единственное животное, которое они наблюдают вблизи, - это кошка.

Соответственно, и все дракошки, описанные в фэнтези, - это не столько дракошки, сколько просто кошки. Они независимы - настолько, что хозяину приходится за ними бегать и умолять не пакостить, и напротив - они так трогательны, когда выпрашивают у хозяина что-нибудь вкусненькое.

По идее, у кошколюбивой аудитории подобные персонажи должны вызывать симпатию. Однако представим себе на мгновение, что в мире существуют люди, которых бесит кот Гарфилд и которые все свои отношения с кошками строят на принципе: "Ладно, ты меня не царапай, и я, так и быть, не буду тебя пинать".

Я не знаю, как много подобных людей, но знаю, что принадлежу к их категории.

Однако воспевание кошки как единственно возможного фамильяра - это еще полбеды; а главная беда заключается в том, что фэнтези-авторы вообще слабоваты в описании животных. Ограниченный жизненный опыт - одна причина; отсутствие необходимых писательских навыков - другая. Существуют же авторы, которые хорошо описывают батальные сцены, и авторы, которым битвы, скажем так, "не даются". Соответственно, какая-нибудь нежная писательница и старается избегать масштабных сражений на страницах своего романа. И в то же время многие почему-то считают, что создать хорошее описание зверя - это проще простого. И начинают многословно восхищаться любимой кошечкой, переодев ее дракончиком, летучей мышкой или суровым волком-телепатом.

Скептический читатель, вроде меня, обольется слезами над судьбой кошки у Хэрриота (если кто не помнит, английский ветеринар, написавший несколько превосходных книг о своей работе), восхитится котом Тао в "Невероятном путешествии" Шейлы Барнфорд, но с печалью констатирует, что назойливое присутствие этого зверя в повестях великолепной, нежно любимой - нами всеми, и мной в том числе, - Софьи Прокофьевой о волшебнике Алеше несколько снижает впечатление от текстов.

Мощное сюсюканье в адрес пушистика несколько утомляет тех, кто не согласен принимать в этом участие, ни в жизни, ни в литературе. Все-таки жанр "книги о животных" - это немножко другой жанр, это не фэнтези.

Пантера Дзирта у Сальваторе - не столько животное, сколько женщина, и при том волшебная женщина. Возможно, в этом секрет успеха этого образа.

У Джоан Роулинг функции любования "зверюшками" полностью переложены на Хагрида, которому, помимо всех прочих, приданы комические черты. Да и "зверюшки" Хагрида описаны без всякой сентиментальности - это опасные и злобные твари. Заметим также, что фамильяры у юных волшебников выполняют чисто служебные функции: о них заботятся, но их не очеловечивают. Полагаю, это вызвано прежде всего трезвым отношением к жизни самой Джоан.

Интересно показаны симбиотические отношения между людьми и животными в "Миссии Шута" Робин Хобб: Дар трансформирует психику и человека, и животного; Дар обоюдоопасен, и это создает трагические коллизии в тексте. Что немаловажно, Робин Хобб росла на ферме, среди зверей, поэтому ее описания точны и не сентиментальны. Хотя лично меня волк-симбиот в ее описании несколько напряг. А вот котенок с его эгоцентрически-радостным: "Я лезу! Я лезу!" - порадовал.

Отдельно утомляют беседы персонажей с лошадьми. ("Давай, девочка, мы справимся!" - "Ииии!" - отвечала кобыла...) Но это уже за гранью добра и зла.

Я полагаю, что художественный провал в изображении фэнтезистами домашних любимцев вызван одной очень простой вещью. Писатели, обладающие всеми достоинствами и слабостями типичных городских жителей, разрушают в своих текстах (и, очевидно, и в жизни) правильную, исконную иерархию. Кошечки и собачки в их доме не знают своего места; соответственно, не знают своего места они и в книге. Животное в городском доме - это шут, в сельском - работник. В фэнтези-романе же это зачастую донельзя избалованный любимец, который, по выражению одного шекспировского шута, "валяется на хозяйской кровати и воняет, как левретка".