Дмитрий Герасимов - Невидимое христианство. Собрание философских сочинений (1998—2005)

И все же был в русской философии серебряного века мыслитель, чьи блистательные интуиции свидетельствуют не только о преодолении платонизма (неудовлетворенность Платоном заметна у многих русских философов, особенно – у В. В. Розанова и Л. И. Шестова), но и вплотную приближают нас к пониманию метафизической сути деятельной любви. Конечно же, речь идет о «внецерковном христианине» Н. А. Бердяеве и его мистической этике творчества. Н. А. Бердяев различает «этику закона», «этику искупления» и «этику творчества», каждая из которых имеет «свою положительную миссию в мире», но только этика творчества может быть «учением о пробуждении человеческого духа» 109 109 Бердяев Н. А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики // Бердяев Н. А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. С. 81. . Ибо «Душа может быть настолько поглощена идеей гибели и спасения, что это может стать маниакальным и болезненным сужением сознания. И тогда спасение от исключительной власти над душой идеи спасения приходит от творческого потрясения души. Искупление завершается лишь в творчестве. Это есть основная идея новой этики» 110 110 Там же. . Н. А. Бердяев подчеркивает, что «Природа творческого акта брачная, она всегда есть встреча» 111 111 Там же. С. 118. , т.е. творчество является прямым выражением соборной, симфонической природы человеческого самобытия. Материалы творчества черпаются из сотворенного Богом мира. Это мы видим во всех изобретениях и открытиях. Это мы видим в творчестве познания, в философии, которая предполагает бытие и сотворенный Богом мир, предметные реальности, без которых мышление происходит в пустоте. Богом дан человеку творческий дар, талант, гений и дан мир, в котором и через который должен совершаться творческий акт. « От Бога исходит зов , чтобы человек совершил творческий акт, осуществил свое призвание, и Бог ждет ответа на свой зов. Ответ человека на зов Божий не может целиком слагаться из элементов, данных Богом и от Бога исходящих. Что-то должно исходить и из человека , и это есть то, что есть творчество по преимуществу, творчество нового и небывшего (курсив мой. – Д.Г. )» 112 112 Там же. . Творчество носит напряженно личный характер, оно всегда есть самоопределение 113 113 Там же. С. 120. . Этика творчества утверждает ценность индивидуального и неповторимого. И это «есть новое явление в нравственном мире» 114 114 Там же. С. 123. . Сама нравственная жизнь, нравственные оценки и деяния носят творческий характер. Для этики творчества «нравственная задача есть неповторимо индивидуальная творческая задача» 115 115 Там же. С. 121. : «Человек всегда должен поступать индивидуально и индивидуально разрешать нравственную задачу жизни, должен обнаруживать творчество в нравственных актах своей жизни, ни одно мгновение не должен превращаться в нравственного автомата» 116 116 Там же. С. 122. . «Творческое напряжение есть нравственный императив, и притом во всех сферах жизни» 117 117 Там же. , «осуществление истины и красоты есть также и нравственное благо» 118 118 Там же. . По сути, в этике творчества Н. А. Бердяева мы находим в разработанном виде метафизические основания для реализации той положительной программы «истинного, или деятельного, христианства», которая была высказана В. С. Соловьевым в его знаменитой работе «Об упадке средневекового миросозерцания» («истинное христианство есть прежде всего дело – дело жизни для человечества» 119 119 Соловьев В. С. Об упадке средневекового миросозерцания // Соловьев В. С. Сочинения в 2 т. Т.2. М.; Мысль, 1990. С. 344. ).

Однако, как призыв В. С. Соловьева «создать христианство живое, социальное, вселенское» 120 120 Там же. С. 350. в рамках его собственного мировоззрения оставался всего лишь благим и ничем не обоснованным пожеланием (в конце жизни В. С. Соловьев утрачивает веру в возможность осуществления «христианской общественности» и всецело отдается апокалиптическим предчувствиям), так точно и Н. А. Бердяев противоречиво (в духе «антиномий» всеединства) сочетает деятельный смысл этики творчества с платоническим пониманием любви! С одной стороны, Н. А. Бердяев сам же отмечает, что «Платонизм есть философия неблагоприятная для истолкования творчества, как созидания нового и небывшего» 121 121 Бердяев Н. А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики // Бердяев Н. А. О назначении человека. М.: Республика, 1993. С. 118. , но тут же он пишет, что «творчество, подобно платоновскому Эросу, есть дитя бедности и богатства…» 122 122 Там же. С. 117. . Поэтому в результате получается, по Н. А. Бердяеву, что творчество вообще «не есть что-то, а ничто…» 123 123 Там же. . Оказывается, что подлинное творчество есть только в «первичном творческом акте» – «прежде всего мое внутреннее познание, еще неведомое миру и не выраженное для мира, сокровенное» 124 124 Там же. С. 119. . А «Потом наступает вторичный творческий акт», в котором происходит «объективация», «охлаждение» творчества в «продуктах творчества» 125 125 Там же. . И договаривается «этика творчества» в терминах уже прямо противоположных деятельной любви: творчество предполагает «сублимацию» инстинктов 126 126 Там же. С. 132. , оно есть «забвение личности», оно «всегда предполагает жертву», «выход из себя», творец думает о ценностях «сверхчеловеческих» 127 127 Там же. С. 120. , этика творчества есть прежде всего творческое создание «ценности», «хотя бы ценность эта была не нравственного порядка», «она исходит от личности, но направлена не на личность» 128 128 Там же. С. 122. , «жертва творчества» есть «готовность забыть о личности» 129 129 Там же. С. 124. , наконец, «жертва любовью, подавление ее в себе во имя творчества может явиться источником человеческого творчества» 130 130 Там же. С. 126. .