Дмитрий Литвин - Тоталитарная партия-секта «Белорусская христианская демонократия». Компромат. Разоблачение. Обличение. Стоп, секта!

1. Римская церковь признает, что каждая восточная церковь имеет право придерживаться своих обрядов, церемоний и дисциплин, если только в них не содержатся схизматические ошибки;

2. Католический костел не будет вмешиваться в обряды, которых данная церковь придерживается и которые содержаться в ее древних литургических книгах или ритуалах;

3. Римская церковь настаивает на том, что даже патриарх или другой епископ ни под каким предлогом не имеет право изменять что-либо в обряде.

Один из инициаторов разработки новой формы унии, епископ Г. Пжездецкий, выступая на унионистском съезде духовенства в г. Веленраде (Словакия) в 1924 г., дал очередное растолкование сущности церковного компромисса:

1. Свободное существование всех обрядов восточнохристианских церквей;

2. Свободное богослужение на всех языках, которыми пользуются верующие;

3. Свободный переход с одного обряда в другой.

Последнему пункту подляшский епископ требовал придать первостепенное значение и признать принцип свободной смены в культовой практике в качестве основного в отношениях католицизма со всеми другими христианскими церквами.

Итак, идея неоунии сводилась к тому, что Ватикан признавал, что все другие христианские церкви имеют право на свою литургическую практику, свои обряды и церемонии. Кроме того, Вселенская церковь не возражает против права верующих свободно переходить с одного обряда в другой, посещать богослужение в любой христианской конфессии. Как нам представляется, именно эти шаги католической иерархии следует рассматривать как начало реализации политики экуменизма (объединение всех направлений и конфессий в христианстве), которая стала стратегией Ватикана во второй половине ХХ в. Ватикан декларировал смену того курса, которого придерживался на протяжении многих столетий в отношении прежде всего к православной церкви. Веками воспитывая в своей пастве религиозную нетерпимость к иноверцам, объявляя православных еретиками и схизматиками, иерархи католического костела перешли к поискам новых путей взаимоотношений в христианском мире. Однако в данном случае папство преследовало, надо думать, свои эгоистические цели. Проявляя сдержанность в вопросах религиозных различий, костел стремился привлечь к себе симпатии многомиллионной массы православных белорусов и украинцев. Кроме того, расчет строился и на том, что, возрождая униатскую церковь в новой форме, папство декларировало тем самым положительную историческую роль в судьбах белорусов традиций Брестского собора 1596 г.

Новая форма унии получила свое название «восточного», «византийско-славянского», но позднее за ней закрепилось официальное название – «восточно-славянский обряд». Автор не ставил перед собой задачу подробного рассмотрения многих вопросов, связанных с историей внедрения неоунии, с деятельностью многочисленных клерикальных и светских организаций, которые были созданы в Польше для ее пропаганды и насаждения. Остановим внимание на той реакции, которую вызвала неоуниатская кампания во властных структурах II Речи Посполитой во второй половине 20-х – первой половине 30-х годов ХХ в.

Новые формы и методы утверждения унии в Западной Белоруссии встретили открытое сопротивление со стороны правящих кругов II Речи Посполитой. Часть польской аристократии, определенные представители из среды националистических кругов были недовольны политическими перспективами насаждения «восточно-славянского обряда». На этой почве возникает конфликт

между Ватиканом и указанными кругами в Польше. Этот конфликт не имел серьезной основы, так как правительство не имело ничего против полонизации и окатоличивания населения «восточных кресов», мало того, именно эти цели оно ставило во главу угла своей политики в данном регионе уже с начала 20-х гг. Влиятельную элиту беспокоило то, что новая уния насаждалась Ватиканом и костельными иерархами сверху, без особых разъяснений и консультаций с нею. Мало того, «восточно-славянский» обряд должен был распространятся преимущественно русским по этнической принадлежности духовенством, в то время как польский клир был оттеснен на задний план. Владельцы латифундий, осадники и чиновники на «кресах» опасались, что внедрение неоунии может затормозить колонизацию и полонизацию этих территорий. Власти Польши открыто выражали недовольство тем, что верующие «новой унии» вынуждены будут подчиняться чужой иерархии, назначенной Римом без согласия правительства. Униатская кампания, которая была начата в середине 20-х гг., никак не могла быть признанной правительством Речи Посполитой. Официальные представители ссылались на конкордат с Римом, подписанный в 1925 г. IХ статья соглашения с Ватиканом гласила о признании только трех обрядов в Польше: Латинского, Греко-католического и Армянского. О «восточно-славянском» в нем речи не было.