Ольга Чигиринская - Семь футов под килем на краю света

Но откуда оно такое вылупилось? И кто его породил? И как оно смогло забрать столько власти? До третьего фильма нам оставалось только ломать голову. Третий фильм раскрывает все карты, и уж в нем барокко, слегка обделенное в «Сундуке метвеца», берет своё.

Во время оно — не столь уж отдаленное — морская богиня полюбила пирата Дэви Джонса. Но по какой-то причине — может, с Дэви случилась какая-то несовместимая с жизнью превратность профессии, а может, ей не захотелось, чтобы возлюбленный постарел и умер — богиня одарила Джонса своеобразным бессмертием, сделав капитаном «Летучего голландца». Возможно, Дэви Джонс сменил на этом посту притомившегося Ван Страатена. Раз в десять лет он мог сойти на берег — и, если бы он встретил там истинную любовь, его ждало бы возвращение в мир людей. Но увы, его богиня — Калипсо, коварная и изменчивая, как само море — его не дождалась. «Такова моя натура» — уж не знаю, сколько правды в этом очень женском оправдании. Возможно, Калипсо вовсе не хотелось, чтобы Джонс вернулся в мир людей. Возможно, в давние времена Одиссей нанес ей слишком глубокую сердечную рану и она решила перестраховаться. Неизвестно. Известно лишь, что Дэви Джонс обиделся и решил отомстить. Появившись — надо думать, уже без сердца — на совете пиратских лордов, он сказал, что знает средство заковать зловредную богиньку в цепи плоти — а там уж, йо-хо, море НАШЕ!

Ух ты! — сказали пираты, и радостно приняли резолюцию заключить богиню в плоть и кости.

Когда я узнала, что Россио-Эллиот сделали заклинание из настоящей пиратской песни — у меня наступил не знаю уж какой по счету эстетический оргазм. В поисках вдохновения творческий дуэт сценаристов явно перекопал целые пласты морского фольклора — и уже проверенным методом «массаракш» превратил Калипсо и Дэви Джонса в «Амура и Психею наоборот», а песню сделал ключом-заклинанием: пираты ведь не дураки, чтобы не оставить себе путей к отступлению.

Я не знаю, какую королеву и какие кости имели в виду оригинальные авторы этой шанти, но от ее интерпретации в «Пиратах» прет такой архаикой, что мороз продирает по коже:

(Король и его люди украли с ложа королеву и заковали ее в кости. Морям — быть нашими, и клянемся силами (небесными), мы будем плыть куда захотим. Кто-то умер, а кто-то жив, а кто-то ходит в море — с ключами к клетке и платой Дьяволу, мы держим курс на Фиддлерс Грин. Колокол подняли из водяной могилы… Ты слышишь его похоронный напев? Мы зовем всех: держите нос по ветру и на всех парусах домой!).

Право слово, люди, которые ругают «Пиратов» за мрачность, даже не представляют, КАКОЙ там мрачняк на самом деле. Лорд Беккет ведь в начала третьего фильма совершает не просто массовую казнь — а человеческое жертвоприношение. Холокост — в буквальном смысле этого слова. Ему нужно, чтобы песня была спета, чтобы пиратские лорды собрались на совет — а кого повесить для этого, всегда найдется. «Людишков хватит», как выразится примерно в это же время еще один поклонник механического легизма. А груда ботинок, снятых с мертвецов, напрямую утащенная из «Списка Шиндлера» и сцена повешения ребенка, вплоть до ракурсов цитирующая «Восхождение» Л. Шепитько, проводят отчетливую визуальную параллель с миром нацизма, машиной убийства — но не просто машиной, а машиной мистической, дьявольской.

Вот он, реванш барочной темы. Упорядочивание хаоса, обуздание стихии — это и есть суть барокко. Но в том-то вся и штука, что на место хаоса приходит нечто неизмеримо худшее: порядок со стеклянными глазами, готовый на любую мерзость, много превышающую все беды, причиняемые хаосом, готовый не просто допустить существование морского дьявола — но и целевым назначением поставить его себе на службу.

В первом фильме Пинтель с порога шмальнул в дворецкого из пистолета — «Долго шёл!». Эллиот и Россио сразу все расставили по местам, чтобы показать, где хорошие парни, а где плохие парни. Для второй части им понадобилось выдумать злодея похуже того, кто с порога стреляет в человека. Вот он, этот злодей — строитель идеальных механизмов и стратегем. Тот, для кого повесить ребенка — проблема чисто инженерная.