Иннокентий Анненский - Пушкин и Царское Село

Казалось, тень великой монархини, ее высокие воспитательные заветы охраняли питомцев, которым ее благословенный внук отдал часть своих царственных покоев.

В Лицее были уставом запрещены телесные наказания — черта в высокой степени замечательная; в интернате не было обычного в наше время казарменного устройства; всем питомцам полагались отдельные комнаты-«кельи», как их называл Пушкин; [40] … « кельи», как их называл Пушкин… — «К сестре»: «Все тихо в мрачной келье: Защелка на дверях, Молчанье — враг веселий, И скука на часах!» пансионский день распределялся гигиенично: на ученье 7 часов, остальное время прогулки, игры, гимнастика. Курс был общеобразовательный и рассчитан только на шесть лет. Прекрасная библиотека выписывала всю периодическую печать, и лицеисты читали много и свободно. Профессора аттестовали питомцев не цифрами, а отзывами, и еще теперь, благодаря этому можно видеть индивидуальные черты Пушкина и его товарищей в школьном возрасте. А где теперь такие педагоги и директора, как пушкинский, — к сожалению, на один лишь год, Егор Антонович Энгельгардт, [41] Энгельгардт, Егор Антонович (1775–1862) — директор Царскосельского лицея с 1816 по 1823 г. Многие годы поддерживал дружеские отношения с воспитанниками лицея; переписывался со ссыльным И. И. Пущиным. который остался на всю жизнь другом, опекуном и предстателем за своих питомцев? Правда, и немного их было на первых порах, при Пушкине всего тридцать.

Вот послушайте, как характеризуется лицейская жизнь первого периода в письме Илличевского к бывшему гимназическому товарищу: «Благодаря богу, у нас, по крайней мере, царствует, с одной стороны, свобода (а свобода — дело золотое). Нет скучного заведения сидеть a ses places; [42] На своих местах (фр.). в классах бываем недолго: 7 часов в день; больших уроков не имеем, летом досуг проводим в прогулке, зимою — в чтении книг, иногда представляем театр, с начальниками обходимся без страха, шутим с ними, смеемся». [43] «Благодаря богу у нас… царствует… свобода… — Выдержка из письма Алексея Демьяновича Илличевского к Павлу Николаевичу Фуссу. Вероятно, Анненский цитирует по кн.: Грог Я. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники, СПб., 1887. с. 79. Не правда ли, что это не походит на выдумку? Но вы заметите мне, что в тех же письмах Илличевского есть указания и на теневую сторону лицейской жизни: ученье шло несистематично, успехи были слабые и, во всяком случае, неравномерные: об этом не раз говорил впоследствии и сам Пушкин (например, в письме к брату). [44] …успехи были слабые… — об этом не раз говорил впоследствии и сам Пушкин (например, в письме к брату). — См. письмо к Л. С. Пушкину от первой половин» ноября 1824 г.: «Знаешь ли мои занятия? до обеда пишу записки, обедаю, поздно вечером слушаю сказки — и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания» (Пушкин. Полн. собр. соч., т. 13, с. 121). Учителя? Я не буду тревожить сегодня теней почтенного Николая Федоровича Кошанского или математика Карцева [45] Карцов Яков Иванович (1784–1836) — преподаватель математики в лицее. из-за непройденных параграфов латинской грамматики или недосказанных теорем, тем более, что для своего времени и Куницын, [46] Куницын Александр Петрович (1783–1841) — профессор политических наук в лицее, известный юрист. и Кайданов, [47] Кайданов Иван Кузьмин (умер в 1843 г.) — профессор истории в лицее. Автор исторических учебников. и Кошанский, и Карцев были люди хорошо образованные, учились и за границей, писали книги. Поэт Батюшков когда-то сказал про своего молодого соперника Пушкина, что его следовало бы подольше продержать на молочном супе и логике. [48] Поэт Батюшков когда-то сказал про своего молодого соперника Пушкина, что его следовало бы подольше продержать на молочном супе и логике. — См. письме К. Н. Батюшкова к А. И. Тургеневу от 10 сентября 1818 г.: «Сверчок что делает? Кончил ли свою поэму? Не худо бы его запереть в Геттинген и кормить года три молочным супом и логикою. Из него ничего не будет путного, если он сам не захочет; потомство не отличит его от двух однофамильцев, если он забудет, что для поэта и человека должно быть потомство» (Батюшков К. Н. Соч. в В 3-х т. СПб., 1886, т. 3, с. 533). Но судьба распорядилась иначе: ей было угодно, чтобы прилежный Кошанский при Пушкине часто прихварывал — и, кажется, белой горячкой; а заменявший его Галич, [49] Галич Александр Иванович (1783–1848) — преподаватель латыни в лицее; философ по образованию; один из первых последователей Шеллинга в России. вместо чтения Горация, вел с учениками беседы и даже — о ужас! — пил в их кельях гогель-могель.