Иннокентий Анненский: Пушкин и Царское Село

Пушкин любил Царское Село, потому что там прошло его отрочество и юность, и нам возразят, пожалуй, что ранние годы жизни всегда кажутся розовыми в воспоминаниях.

Не сказал ли тот же Пушкин:

Да, но отчего же Захарове [23] Захарова — имение М. А. Ганнибал. Пушкин упоминает о нем в «Послании к Юдину»: «Мне видится мое селенье, Мое Захарове; оно С заборами, в реке волнистой С мостом и рощею тенистой Зерцалом вод отражено». и Москва гораздо реже вспоминались Пушкину, и отчего в стихах его нет совсем трогательного образа материнской ласки, как у Гоголя, у графа Льва Толстого, у Гончарова (вспомните слезу Обломова)?

Отчего, с другой стороны, царскосельские воспоминания так тесно связаны у Пушкина с самим представлением о творчестве?

В лицейских пьесах, а частью и позднейших, у Пушкина мы найдем немало указаний на то, как это творчество пряталось по зарослям сада, а иногда властно порывалось наружу.

Вы помните?

Но еще гораздо ранее, в 1815 г., обращаясь к своему учителю, Николаю Федоровичу Кошанскому (на поэтическом языке — Аристарху), [27] Кошанский, Николай Федорович — профессор российской и латинской словесности в Лицее, прозванный Аристархом. Пушкин рисует подобную же картину, только она не идеализирована, она не успела еще, так сказать, оторваться от почвы.

Интересно, что уже здесь, в Царском Селе, природа создавала не только атмосферу для пушкинского творчества, но она позволяла и, может быть, даже звала его проверять силу и звучность созданного.

Не то же ли делал поэт и позже, когда в Михайловском спугивал своими стихами стаи молодых уток? [29] …когда в Михайловском спугивал своими стихами стаи молодых уток. — Анненский имеет в виду строки из «Евгения Онегина»: «Тоской и рифмами томим, Бродя над озером моим, Пугаю стадо диких уток: Вняв пенью сладкозвучных строф, Они слетают с берегов» (гл. 4, с. XXXV). Не о том же ли читаем и в «Разговоре книгопродавца с поэтом» (написан в 1824 г. и касается южных впечатлений)?

Среди прогулок по Царскосельским садам, куда лицеистов летом пускали на целые дни, живая фантазия Пушкина не раз рисовала себе сад и дворец, какими они были, по рассказам, раньше, при императрице Елизавете и при Екатерине II.

Та лужайка направо от мраморного мостика, куда лицеистов водили играть в мяч и лапту, и при нем еще носила название «розового поля»: [30] …носила название «розового поля»… — Имеется в виду Розовое поле в Екатерининском парке в Царском Селе (при Екатерине II там росли розы), отведенное лицеистам для игр. в царствование Семирамиды севера [31] …в царствование Семирамиды севера… — Екатерины II. там действительно были розы.