У вас прелестная девочка, мистер Гумберт. Мы с Биянкой всегда восхищаемся ею, когда она проходит мимо. Мистер Пим (проходящий мимо в известной трагикомедии) смотрел, как Пиппа (проходящая мимо у Браунинга) всасывает свою нестерпимую смесь. J'ai toujours admire l'oeuvre ormonde du sublime Dublinois. [14] Я всегда восхищался ормондским шедевром великого дублинца (фр.).
[c. 254]
Пиппа, бедная и милая девочка-швея, — героиня драматической поэмы Роберта Браунинга "Пиппа проходит" {22} 22 Когда Ло попадает в больницу, Гумберт приносит ей "Драматические произведения" Роберта Браунинга. Кстати, в комментариях Кинбота к строке 345 "Бледного пламени" [Все цитаты по: В. Набоков. Собр. соч. американского периода в пяти томах. Т. 3. СПб., «Симпозиум», 1999. — Прим. ред. ] я обнаружил своего рода «уринальную» перефразировку проходящей Пиппы (с перестановкой гласных): В этом месте достойный фермер неизменно останавливался, а однажды, когда они гуляли вместе с его сынишкой, последний, семеня с ними рядом, указал в это место пальчиком и уведомил: "Тут папа писает". (Here Papa pisses — перестановка Here Pippa passes.) [с. 438]
. Фраза "Пиппа проходит мимо" повторяется в поэме несколько раз. Праздничная песнь Пиппы влияет на жизнь людей, которые ее слышат, но сама Пиппа об этом не подозревает. Мистер Пим — главный герой мрачного и малопонятного романа А. А. Милна {23} 23 Мне кажется чисто случайным совпадением то, что в справочнике "Кто есть Кто в Свете Рампы", который читает Гумберт в тюрьме (с. 43), Клэру Куильти предшествует "Роланд Пим", равно как и то, что "Повесть о приключениях Артура Гордона Пима" Эдгара По начинается словами: Меня зовут Артур Гордон Пим. Отец мой был почтенный торговец морскими товарами в Нантакете, где я и родился. Мой дед по материнской линии был стряпчим и имел хорошую практику…— а начало «Лолиты» (за вычетом восхитительной вступительной главки) выглядит так: Я родился в 1910-ом году в Париже. Мой отец отличался мягкостью сердца, легкостью нрава—и целым винегретом из генов (…) Его отец и оба деда торговали вином, бриллиантами и шелками (распределяйте сами).
. Ультрамирской (ormonde) шедевр великого дублинца — это «Улисс» Джойса, где:
Поверх занавески окна Ормондского отеля, за золотом бронза, головка мисс Дус за головкой мисс Кеннеди, смотрели и восхищались. В Ормонде причал мистера Саймона Дедалуса <���…> За бронзой золото, головка мисс Кеннеди за головкой мисс Дус, поверх занавески бара, слушали, как проносятся вице-королевские копыта, как звенит сталь {24} 24 Есть также другие ссылки на Ормонд.
.
Любопытно, что в «Лолите» совсем немного аллюзий, связанных с русской литературой; я подозреваю, что большую часть из них Набоков использовал в своих ранних произведениях, особенно в «Даре». Но кое-что у него все же осталось. Упоминаются имена Чехова и Достоевского. Фраза относительно последствий развратных действий "и все станет все равно, и никаких запретов уже не будет" (с. 329) кивает на "Братьев Карамазовых" {25} 25 Ср. "Бледное пламя", строки 641–642: Фра Карамазов неотступно блеял Про "все дозволено". И, страсть лелея…
. По возвращении в Рамздэль Гумберт замечает: "Как в тургеневской повести, поток итальянской музыки лился из растворенного окна — окна гостиной" (с. 352). Тургенев вообще питал слабость к таким вещам, его "Вешние воды" — прекрасный тому пример. Иногда мне казалось, что письменное признание Шарлотты Гумберту — это диковатая травестия письма Татьяны к Онегину; и, рискнув зайти еще дальше, мы обнаружим аллюзию на поэму Пушкина «Цыганы». Возможно, это абсурд, но дважды повторенное и жеманное Шарлоттино " Ne montres pas vos zhambes " [15] Не показывайте ляжек (фр.).
подозрительно напоминает моностих русского поэта-декадента Валерия Брюсова: "О, закрой свои бледные ноги!" В конце главы 10 (часть II) появляется гоголевская аллюзия. "Но ничего, — говорит Гумберт, — это не имеет значения, я всего лишь животное, ничего, будем продолжать эту жалкую повесть" (с. 237). В гоголевских "Записках сумасшедшего" (что могло бы стать хорошим подзаголовком для "Лолиты") Поприщин, от лица которого ведется повествование, все время повторяет в своем дневнике: "Ничего, ничего, молчание".
Но больше всего отсылок к французской и английской литературе. Это, прежде всего, соответствует образованию и вкусам Гумберта. Я составил список авторов, который, однако, никоим образом не полон. Я уверен, что многие фразы и предложения являются аллюзиями, но не могу подобрать к ним ключи. А множество других намеков я, должно быть, просто не заметил и не распознал. Ниже в алфавитном порядке перечисляются авторы, которые не стали, перефразируя Бальзака, утраченными аллюзиями. (Многие из них напрямую упомянуты в «Лолите»; включение в список других имен объясняется либо в тексте моей книги, либо в примечаниях.)
Читать дальше