Томас Элиот - Избранное. Том I-II. Религия, культура, литература

В данный момент я не заинтересован в расшифровке смысла этих фраз; я только цитирую их, чтобы обратить внимание на слово "культура" и предложить, чтобы прежде, чем действовать в духе таких резолюций, мы попытались выяснить значение данного слова. Это всего лишь один из бесчисленных примеров применения слова, до определения которого никому нет дела. Вообще, это слово применяется двояко: как своего рода синекдоха, когда говорящий имеет в виду один из элементов или одно из проявлений культуры — например, "искусство"; либо, — в цитируемом выше отрывке, — как своего рода стимулятор эмоций или, напротив, — транквилизатор 1.

В начале первой главы я пытаюсь разграничить три главных применения слова культура и установить между ними взаимосвязь; я указываю на то, что, применяя слово культура в одном из этих трех аспектов, мы не должны упускать из виду двух других. Затем я стараюсь показать сущностную связь культуры и религии, а также установить пределы слова связь в качестве выражения такого рода "взаимосвязи". Первым важным утверждением является то, что нет культуры, не возникшей и не развивавшейся вне религии: в зависимости от точки зрения наблюдателя либо культура будет приниматься за порождение религии, либо религия — за порождение культуры.

В трех следующих главах я обсуждаю то, что, как мне кажется, составляет три важных условия наличия культуры. Первое из них — органическая (не выстроенная согласно плану, а естественно развивающаяся) структура общества, долженствующая благоприятствовать наследственной передаче культуры внутри данной культуры; а это требует сохранения социального расслоения. Второе условие — необходимость географического разделения культуры на культуры местные: тут встает проблема "регионализма". Третье условие — баланс единства и многообразия в области религии — т. е. универсальность доктрины при самобытности культа и обрядов. Читатель должен помнить, что я не претендую на перечисление всех необходимых условий для процветания культуры; я обсуждаю три из них, наиболее привлекших мое внимание 2. Ему не следует также забывать, что мои предложения — не набор инструкций для производства культуры. Я не говорю, что, решив создать эти или какие-либо другие, дополнительные, условия, мы с уверенностью можем ожидать совершенствования нашей цивилизации. Я хочу лишь сказать, что по моим наблюдениям высокая цивилизация едва ли возможна там, где отсутствуют эти условия.

В остальных двух главах книги я решаюсь на робкую попытку высвободить культуру из пут политики и образования.

Смею утверждать, что некоторые читатели сделают из этого политические выводы; и, что еще более вероятно, некоторые увидят в моем тексте подтверждение своих собственных политических убеждений и предрассудков или их отрицание. Сам автор также не свободен от политических убеждений и предрассудков; однако их навязывание сейчас в его намерения отнюдь не входит. Цель моя такова: я хочу сказать, что именно, по моему мнению, является существенными условиями роста и жизнеспособности культуры. Если они противоречат какому-либо страстному убеждению читателя, — если, например, его возмущает, что культура и эгалитаризм находятся в противоречии друг другу, если ему кажется чудовищным, что люди должны иметь "врожденные привилегии", — я не прошу его изменить свои убеждения, я лишь прошу его прекратить пустые уверения в его преданности культуре. Если читатель заявляет: "Положение, которого я добиваюсь, верно (или справедливо 3, или неизбежно); и если это даже ведет к дальнейшему падению культуры, мы должны примириться с таким падением", — тогда мне с ним не о чем спорить. Мне даже, при известных обстоятельствах, пришлось бы его поддержать. Такой прилив честности принесет с собой то, что словом культура перестанут пользоваться всуе там, где появляться ему не место; а спасение этого слова и есть та конечная цель, к которой я стремлюсь.

При настоящем положении вещей для всякого, призывающего к какой бы то ни было социальной перемене или к изменению нашей политической системы, или к расширению народного образования, или к развитию социальных услуг, — естественно с уверенностью утверждать, что все это приведет к улучшению и росту культуры. Иногда культура, или цивилизация, выдвигается на передней план, и нам говорят, что у нас должна возникнуть и непременно возникнет "новая цивилизация". В 1944 г. я прочел в газете "Санди тайме" (от 30 ноября) материалы симпозиума, где в одном из заголовков профессор Гарольд Ласки [49] Ласки, Гарольд (1893–1950) — английский социолог, один из лидеров лейбористской партии; профессор Лондонского университета (с 1926). Автор книг: "Власть в современном государстве" (1919), "Коммунизм" (1927), "Свобода в современном государстве" (1930), "Вера, разум, цивилизация" (1944) и др. Теоретик реформистской концепции "демократического социализма", чьи идейные истоки находил в христианстве; считал, что преобразование общества осуществимо путем нравственного совершенствования индивидов. Расценивая национальный суверенитет как "угрозу цивилизации", учитывая мировые экономическое связи, доказывал необходимость создания мирового государства. , либо редактор, придумавший название для его статьи, утверждал, что мы воюем за "новую цивилизацию". Вот что, по крайней мере, утверждал сам м-р Ласки: "Если все согласны с тем, что стремящиеся восстановить Великобританию, именуемую м-ром Черчиллем "традиционной", обречены на неудачу, в таком случае следует появиться новой Великобритании в рамках новой цивилизации".