Голос из телефона имеет силу зловещих предсказаний, и даже проклятий, и, думается, есть в этом монологе кое-что от «голоса с неба» к царю Навуходоносору: «И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!» (Даниил, 4, 27). Кажется, что Бродский также использовал здесь и сумел удачно стилистически претворить строки из книги библейского пророка Осии, в чем можно убедиться, сопоставив оба текста:
«1 Не радуйся, Израиль, до восторга, как другие народы, ибо ты блудодействуешь, удалившись от Бога твоего: любишь блудодейные дары на всех гумнах.
2 Гумно и точило не будут питать их, и надежда на виноградный сок обманет их.
3 Не будут они жить на земле Господней: Ефрем возвратится в Египет, и в Ассирии будут есть нечистое.
4 Не будут возливать Господу вина, и неугодны Ему будут жертвы их; они будут для них как хлеб похоронный: все, которые будут есть его, осквернятся, ибо хлеб их — для души их, а в дом Господень он не войдет.
5 Что будете делать в день торжества и в день праздника Господня.
6 Ибо вот, они уйдут по причине опустошения; Египет соберет их, Мемфис похоронит их; драгоценностями их из серебра завладеет крапива, колючий терн будет в шатрах их.
<���…>
10 Как виноград в пустыне, я нашел Израиля; как первую ягоду на смоковнице, в первое время ее, увидел я отцов ваших, но они пошли к Ваалфегору и предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили.
11 У Ефремлян, как птица, улетит слава: ни рождения, ни беременности, ни зачатия не будет.
12 А хотя бы они и воспитали детей своих, отниму их; ибо горе им, когда удалюсь от них!
13 Ефрем, как я видел его до Тира, насажден на прекрасной местности; однако Ефрем выведет детей своих к убийце.
14 Дай им, Господи: что ты дашь им? Дай им утробу нерож- дающую и сухие сосцы.
<���…>
17 Отвергнет их Бог мой, потому что они не послушались Его, — и будут скитальцами между народами» (Осия, 9, 1 — 17).
Наиболее загадочным, неясным местом первой главы несомненно является странное видение деревьев, растущих из глаз четырех присутствующих в комнате членов семьи, но, кажется, здесь надо искать второй из упомянутых Бродским источник, т. е. «Махабхарату» и «Бхагавадгиту». Именно эта последняя древнеиндийская философская поэма помогает нам раскрывать смысл таинственной сцены в квартире героя «Зо- фьи». В начальных строфах 15-й главы «Бхагавадгиты» находим описание сакрального фигового дерева (ашваттха), символизирующего мир несовершенный, подлежащий необходимости постоянного рождения и смерти.
Корни дерева, о котором в этом философском диалоге учитель рассказывает ученику, находятся наверху, в совершенном мире, ветви устремляются вверх, но и вниз, касаясь мира смертных. В тексте Бродского корни растут из глаз. Кажется, это еще одна деталь, навеянная строкой «Бхагавадгиты»: «Видят те, которых зрением является знание». Напомним, что, согласно буддийскому мифу, сидя под фиговым деревом, Шакьямуни достиг просветления (бодхи) и стал Буддой (т. е. пробужденным). 15-я глава озаглавлена «Наивысший Пуруша». В древнеиндийской мифологии Пуруша (др. — инд. Purusa, букв, «человек») — первочеловек, из которого возникли элементы космоса, вселенская душа, «Я», Дух, мужское духовное начало, противопоставленное женскому началу — материи, но и индивидуальная душа. Ясным становится и то, почему обыкновенная, житейская деталь — игла в руках матери героя — оказывается в центре образа, венчая одно из деревьев. К. Г. Юнг пишет: «Первым носителем образа души всегда является мать, потом оказываются ими те женщины, которые стимулируют чувства мужчины равно в положительном, как и отрицательном смысле» [13] Jung C.G. Die Beziehungen zwischen dem Ich und dem Unbewussten. Zuerich, 1950. S. 133.
. Говоря о многообразии символов души в разных культурах, Юнг добавляет, что анимус и анима могут быть символически представлены предметами, имеющими специфически женский (грот) или мужской, фаллический (пика, копье, башня), характер. Игла, как символ души, является, например, элементом сравнения в известном, кстати Бродским переведенном, стихотворении Джона Донна «Прощанье, запрещающее грусть»: «Как циркуля игла, дрожа, / те будет озирать края, / где кружится моя душа. / Не двигаясь, душа твоя» (III; 352).
К исследованиям К. Г. Юнга обращаются авторы статьи «Древо познания», говоря об обще культурной, архетипической функции образа дерева: «Поразительная всеобщность «древесной» схемы привела исследователя к выводу, что образ дерева, стоящего в центре, является символом истоков бессознательного (корни), реализации сознательного (ствол) и «транс-сознательной» цели (крона, листва). Этот символ создается в ходе самопознающей индивидуации, продолжающей на микрокосмическом уровне макрокосмический процесс. Соображения Юнга имеют прямое отношение ко всей проблематике познания и его образам, включая Д<���ерево> п<���ознания>; они указывают ту цель (духовная интеграция путем открытия сферы бессознательного, с одной стороны, и направления движения к духовному идеалу, с другой), которую ставит перед собой процесс самопознания. Мистические варианты индийской, иудейской, мусульманской традиции дают обширный материал для этой темы» [14] Мифы народов мира. M.: Сов. энциклопедия, 1987. Т. 1. С. 407.
.
Читать дальше