Альмира Усманова - Умберто Эко - парадоксы интерпретации

Что же увидел Марко Поло на самом деле — прежде чем сказать, что он видел единорогов? Он «увидел» нечто, что должно было быть животным. Как правило, используя глагол «видеть», мы имеем в виду деятельность наших органов зрения, природой обусловленный способ чувственного восприятия. Тогда как семиотика и другие современные теории визуальности настаивают на том, что процесс восприятия с необходимостью опосредован культурными конвенциями. Проблема состоит в том, что, с одной стороны, полнота восприятия подкрепляется некоей исходной диаграммой, контуром, идеей (единорога); с другой стороны, после того как Марко Поло использовал идею единорога, он тем не менее заключил, что этот единорог не белый, а черный, внеся тем самым некоторые изменения в свою первичную гипотезу. Почему он сделал вывод о том, что это черное? И сказал ли он это до или после предположения о том, что это, должно быть, и есть единорог? И почему, даже сказав это, он все еще верил в то, что это единорог, хотя он и не белый? [285]

Для ответа на эти вопросы Эко использует пирсовское понятие Первичности (так «черность» носорога выступает как еще не артикулированное качество), понятие Третичности как стадии умозаключений и вывод Пирса о том, что восприятие — это уже семиозис и уже абдукция [286]. Он также апеллирует к Канту, углубляя введенное им понятие схемы, которая в процессе познания предшествует формированию понятия, предшествует вербализации. Схема отражает главным образом пространственно-временные отношения восприятия. Речь идет о форме, и именно в визуальном смысле [287]. Так что же происходит, когда мы должны сконструировать схему ранее неизвестного объекта?

Если бы Кант все-таки встретился с утконосом, то у него появился бы дополнительный стимул для размышлений о создании схемы на основе чувственных впечатлений. Хотя в данном случае чувственные впечатления не согласуются ни с одной из уже имеющихся схем (как можно совместить клюв и лапы с пятью «пальцами», с шерстью и хвостом бобра?..).

Дело, по мнению Эко, заключается в том, что, вопреки рассуждениям Канта, гарантия того, что наши гипотезы «точны» (или хотя бы приемлемы), не может быть выведена из априорных суждений чистого разума, а основывается на историческом, прогрессивном временном консенсусе, принятом данным сообществом [288]. Трансцендентальное исторично и выступает как результат процесса дискуссии, селекции, отрицания, как совокупность принятых интерпретаций. То, что осуществил Пирс, и то, от чего отталкивается Эко, — это попытка детрансцендентализации процесса познания.

Существует много категорий, используемых для отражения постепенности и поэтапности процесса познания: схема, прототип, модель, стереотип, образ и др. Тем не менее сам процесс зарождения и оформления впечатлений в познавательную схему еще не объяснен удовлетворительным образом. Чтобы углубиться в эту проблему, лучше начать с вещей привычных и обыденных — таких, например, как стол, собака, ресторан, с тем чтобы в последующем проанализировать, какие означивающие механизмы вступают в игру при встрече с объектами неизвестными (носорог, утконос, лошади — для ацтеков, увидевших испанских завоевателей).

Очевидно, что во всех этих случаях самым проблематичным оказывается различение собственно восприятия и процесса семиозиса (интерпретации). Ацтеки, увидевшие лошадей, должны были сконструировать когнитивный тип лошадиности, но на основе чего: запаха, цвета, формы, морфологических или моторных признаков? Синэстетический характер восприятия соответствует также мулътимедийности (множественной опосредованности) когнитивного типа [289]. Само собой разумеется, что когнитивный тип еще не является понятием [290]. Семиозис осуществляется на основе данных восприятия. Однако восприятие становится возможным благодаря тому, что мы конструируем когнитивные типы, рождающиеся как результат стимулирующего воздействия на нас материальных объектов и существующих культурных конвенций [291].

Исходя из сказанного, следовало бы отметить, что де-натурализуя процесс восприятия (то есть фактически отождествляя его с семиозисом), Эко менее всего интересуется физиологическими механизмами, участвующими в формировании когнитивного типа. Наибольшую значимость здесь имеет интерсубъективный характер интерпретации данных (в опыте) объектов и как этот процесс отражается в системах репрезентаций (вербальных и визуальных). Когнитивный тип рождается не на основе восприятия, а из культурного опыта интерпретатора и впоследствии играет свою роль в восприятии других объектов. Иначе говоря, культура задает способы восприятия мира, а видение — это менее всего физиологический феномен. Восприятию предшествует работа нашего когнитивного аппарата и структура аппарата лингвистического. То, что Эко называет contenuto nucleare — сущностное содержание, некая совокупность ключевых признаков объекта, — также результирует из циркулирующих в обществе интерпретаций.