Сергей Чупринин - Признательные показания. Тринадцать портретов, девять пейзажей и два автопортрета

Можно было бы, конечно, поразмышлять о том, отчего книги перестали претендовать на роль событий национального масштаба, а чтение современной отечественной литературы из нормы жизни превратилось у нас в разновидность хобби — одним милого, другим безразличного. Как, допустим, посещение концертов камерной музыки. Или коллекционирование марок. Или сочинение стихов на эсперанто.

Но воздержимся. Все эти проблемы — кроме разве что вопроса о комплексе культурной неполноценности, поразившем многих наших соотечествнников, — столько раз уже и со стольких уже позиций обсуждались в российской печати, что нет смысла умножать число сущностей сверх необходимого.

Как незачем и твердить, называя имена и произведения, что русская литература сейчас — в нехудшей, в общем-то, форме. Нехудшей, в том числе, и сопоставительно с уровнем современной мировой словесности.

Тех, кто читает не от случая к случаю, убеждать в этом не надо. А остальные и этих строк не прочтут. А если вдруг даже и прочтут, то поверят скорее телевидению, отведшему писателям всего два амплуа — либо героев скандалов с криминально-политическим оттенком, либо телеведущих, среди которых дольше всех на экране держится и чаще всех мелькает, конечно же, Эдвард Радзинский. Или поверят Президенту РФ, при котором воссоздан был недавно Совет по культуре и искусству, и в Совет этот высокий, наряду с Ларисой Долиной и Николаем Расторгуевым, другими безусловными авторитетами, включен был всего один писатель — и, разумеется, зовут его Эдвардом Радзинским.

Против лома нет приема. Попробуем поэтому не скорбеть, унося зажженные светы в уютные зальчики клубов «ОГИ» и Музея Цветаевой. Признаем, что нулевым годам в России соответствует стремящийся к нулю отклик общества, власти, одного, отдельно взятого читателя на все то, что происходит в современной литературе. И — сориентируемся на местности, поглядев, как же все-таки литературное сообщество пытается справиться и с пошлиной бессмертной пошлости, и со всеми иными вызовами текущего дня.

За руки браться — не всегда отдавая себе в этом отчет — мы, похоже, стали еще в 90-е, когда обвалились тиражи литературных журналов, в пыль рассыпался Союз писателей, ничего не вышло из попыток образовать школы с направлениями и все более и более архаичными стали казаться столь горячившие некогда кровь разделения писателей на условных демократов и условных патриотов , на, грубо говоря, массолит и, еще грубее говоря, элитарную словесность.

Литературный процесс и вместе с ним литературное сообщество утратили структуру, лишились ориентиров, силовых линий и, вполне возможно, сползли бы в хаос, не сработай у господ сочинителей (и групп их поддержки) склонность к избирательному сродству , то есть способность объединяться и размежевываться уже не только по формальным (кто где печатается, кто за что голосует), но и по гораздо более прихотливым, неявным, зачастую не поддающимся формулированию признакам.

Мы — разные, но мы тем не менее одной крови, ты и я. Так создаются семьи, дружеские компании…

И тусовки — именно этим словом (за неимением более точного и, главное, безоценочно нейтрального) до сих пор называют те престранные образования, которыми заместились у нас и партии, и писательские союзы, и литературные школы.

Что общего у Виктора Сосноры с Геннадием Русаковым, а у Олега Павлова с Б. Акуниным? Ничего, кроме того, что они — люди одной среды и встречаются (или хотя бы потенциально могут встретиться) в одном зале, могут напечататься в одном и том же издании, претендовать на одни и те же литературные премии.

Что — при всем пугающем сходстве в мировосприятии, в словаре, в литературной технике, в установке на успех любой ценой — по разным тусовкам разводит Виктора Ерофеева и Эдуарда Лимонова? И почему — затевавшийся иначе, но перестроившийся по тусовочной модели — Русский ПЕН-клуб объединяет вряд ли уважающих друг друга Даниила Гранина и Евгения Попова, а Академия русской современной словесности способна выдержать соседство ни в чем не согласных меж собою Андрея Туркова и Вячеслава Курицына, Павла Басинского и Андрея Немзера, но наверняка не пригласит в свои ряды ни Владимира Бондаренко, ни Льва Данилкина?