Сергей Чупринин - Признательные показания. Тринадцать портретов, девять пейзажей и два автопортрета

Поэтому, продолжает Т. Данан, поскольку «в современном мире процесс маркетинга искусства стал гораздо важнее, чем сам художник, сама культура, само искусство» [34] «Время МН», 23.06.2003. , необходимы воля, энергия, предприимчивость и изобретательность «частного лица».

Вернее, двух «частных лиц». Художника (писателя, политика, мыслителя etc.), который, не копируя уже известные образцы, исхитрится придумать (о смелость изобретения , воспетая еще Пушкиным!) то, чего еще не было на рынке. И галериста (издателя, пиарщика, политтехнолога…), который точно знает, что совершенное, глубокое, тонкое в мире масс-медиа продвигать несравненно труднее, чем нахальное да блескучее, и соответственно делает ставку на нахальное и блескучее.

И то ведь рискует. Потому что подлинный (чтобы по А. Вознесенскому: «Вас заграницы издают, вас продавщицы узнают») успех приходит к очень и очень немногим.

Как пришел он к Олегу Кулику.

Или к Александру Дугину, буквально на пятки наступающему самым обожамым телевидением экспертам — Глебу Павловскому и Алексею Митрофанову.

Или к Владимиру Сорокину — уж каких только пощечин общественному вкусу он ни наносил, как целое десятилетие ни старался, а все никак не мог вывести свою известность из узкого круга славистов, пока не придумал наконец уложить в одну постель Сталина с Хрущевым и тем, обратив на себя просвещенное внимание «Идущих вместе», заставил-таки и продавщиц взяться за «Голубое сало».

Или к Эдуарду Лимонову.

И не на памятник Пушкина, поди («Вот пример настоящей удачливости… Стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро и обеспечил бессмертие…»), глядят жадным взором нынешние рюхины, а на Лимонова или еще чаще, поскольку лимоновская плата за успех не по всякому, глядят на Владимира Сорокина: ведь угадал же, шельмец, ведь попал же в яблочко, так неужто же я — такой пушистый и ранимый, такой дерзкий и брутальный — не угадаю и не попаду!..

Наблюдать за тараканьими бегами нынешних радикалов и от эстетики, и от политики — одно удовольствие.

Как стараются!

И как, прежде всего, стараются быть разными, не походить друг на друга.

Есть левые, есть и правые — но только обязательно ультралевые и ультраправые. Когда консерваторы, то непременно гиперконсерваторы, а уж если либералы, то такие, что и голландцев, легализовавших наркотики и гомосексуальные браки, с легкостью перешибут. Разрабатывая тоталитарный дискурс, предстанут, конечно же, бериевцами; в поисках веры возьмутся не за Евангелие или Талмуд, но за тибетскую «Книгу мертвых» или, теперь все чаще, за Коран в его ваххабитской интерпретации…

Друг с другом должны вроде бы мировоззренчески быть на ножах, но легко сходятся — в одной телепередаче, в одном арт-проекте [35] Это когда, например, Слава Курицын на чтения в свою честь зовет сразу и Марата Гельмана, и Александа Проханова, и те ничего, друг друга совсем не сторонятся… , в очереди к одному и тому же спонсору.

Словом, идущие врозь, — как метко выразился Сергей Шаргунов [36] «Ex libris Независимой газеты», 16.01.2003. , — но ищущие, похоже, одну и ту же цель и от одного и того же наследия отказывающиеся.

От какого же?

Ну во-первых, те, кто постарше (Дмитрий Галковский, Владимир Сорокин… продолжите перечень сами), отказываются от наследия шестидесятников, а те, кто помладше, у кого кровь посвежее, натурально уже от того, что и наследием-то пока стать не успело. «Позорное», мол, десятилетие, «проклятые 1990-е» [37] «Консерватор», 31.01–6.02.2003. , и это понятно: если старшеньким, помнится, застил свет Булат Окуджава, то младшеньким уже и Виктор Ерофеев с «Цветами зла», и Дмитрий Александрович Пригов, кричащий кикиморой, — не только отцы родные, но и «шнурки в стакане», но и соперники.

Пока (не знаю, уж как там дальше будет…), впрочем, всего лишь соперники, так что и Дмитрий Ольшанский может вослед Дмитрию Галковскому брякнуть что-либо про «муть шестидесятнической словесности» [38] «Консерватор», 28.02–6.03.2003. , и Владимир Сорокин может откреститься от миновавшего десятилетия, которому он всем вроде бы обязан.

Соперничество, внутривидовая борьба меркнут перед враждой межвидовой, так как подлинный и уж точно не вымышленный враг у всех у них — и у нацболов, и у нынешних евразийцев, и у консерваторов по версии «Консерватора-2» — один.

Либерализм.

И либералы — всех поколений, всех национальностей, всех сортов и разборов.