А. Долинин - Владимир Набоков - pro et contra T2

В романе «Bend Sinister» жест носит инверсированный характер: «А потом иссохшая, вся в мелу, невероятно легкая губка впивает воду, пока не становится сочной, как плод, и пишет блестящие черные арки по лиловатой доске, стирая мертвые белые символы…» (350–351).

День взятия Перемышля — 22 марта 1915 г. Город в Польше, бывшая австрийская крепость, узел важных железнодорожных и шоссейных дорог на Будапешт и Вену.

Иван Никитич Кавун (р. 1874) служил преподавателем физики в Тенишевском училище (Личное дело // ЦГИА, ф. 176, оп. 2, д. 68). Кавун рикошетом попал в набоковский роман «Защита Лужина», завуалированный под фамилией «Арбузов» (по-украински «кавун» значит «арбуз»). Лужин сталкивается на русском балу с бывшим одноклассником по Балашевскому училищу Петрищевым, который, к ужасу шахматиста, начинает перебирать в памяти их общих знакомых: «А как на вечеринке оказалось, что Арбузов умеет играть на рояле? Помните, как у него никогда опыты не выходили?» (II, 166). Таким образом становится известна точная дата и даже музыкальный опус, сыгранный эпизодическим Арбузовым-Кавуном в романе.

Гиппиус Владимир Васильевич (1876–1941) — учитель литературы Набокова в последние два года его учебы в Тенишевском училище. Поэт (псевд. Вл. Бестужев, Вл. Нелединский). Штатный преподаватель в училище им. Тенишева с 1906 г. (в мае 1917-го назначен его директором, после Октябрьской революции до июля 1920 г. — председатель школьного совета). В 1913 г. становится постоянным автором историко-литературных статей в петербургской газете «Речь», где сотрудничает В. Д. Набоков. В «Других берегах» Набоков отзывался о Гиппиусе: «…один из столпов училища, довольно необыкновенный рыжеволосый человек с острым плечом (тайный автор замечательных стихов)…» (IV, 241).

«Был он большой хищник, этот рыжебородый огненный господин, в странно узком двубортном жилете под всегда расстегнутым пиджаком, который как-то летал вокруг него, когда он стремительно шел по рекреационной зале, засунув одну руку в карман штанов и подняв одно плечо» (IV, 264).

Цитата из стихотворения «Анчар» Пушкина.

Константин Каэтонович Вроблевский — учитель рисования в Тенишевском училище (Личное дело // ЦГИА, ф. 176, оп. 2, д. 36).

Возможно, здесь имеется в виду Лазарь Владимирович Розенталь (1894–1900), окончивший Тенишевское училище в 1912 г. и репетировавший в 1916 г. Набокова по математике. Какое-то время в училище преподавал историю и литературу Николай Николаевич Розенталь. Фамилия перешла в усеченном виде в фиктивный мир набоковских произведений. Одного из одноклассников Лужина, пришедшего на день рождения к будущему гроссмейстеру, зовут Розен (здесь может звучать и фамилия Мули). На вопрос, с кем из соучеников по Тенишевскому училищу встречался его отец в Европе, Д. В. Набоков отвечает, сублимируя всех троих: «Долго переписывался с одним, который уехал в Израиль. Не помню, как его звали. Розен? Нет, был еще один. Некоторые его письма я включил в книгу корреспонденций. Кроме этого— нет» ( Набоков Д. Запись выступления в Национальной Российской библиотеке. С.-Петербург, 12 июня 1995 г. // Звезда. 1996. № 11. С. 7).

Вера Леонидовна Симонова — учительница французского языка в Тенишевском училище (Расписание уроков в Тенишевском училище на I-е полугодие 1914/15 уч. г. // ЦГИА, ф. 176, оп. 1, д. 159).

Набоковский эпитет «бесконечная» к повести французского писателя Проспера Мериме (1803–1870) «Коломба» (1840) в ретроспективе относится, вероятно, не к объему (около 130 страниц), а ко времени прохождения произведения на уроке и манере писателя в целом, с предсказуемым сюжетом и вялой моторикой его повествования.

Первый печатный спортивный комментарий о Набокове-футболисте принадлежит перу его одноклассника: «Из новых игроков красивую игру показал подающий надежды голкипер Набоков» ( Кянджунтцев С. Тенишевцы и футбол // Юная мысль. 1916. № 6. С. 25).

В рассказе «Лебеда»: «…около умывальника одиноко висело донельзя замаранное, донельзя склизкое полотенце, — вернее, труп полотенца, прошедшего через множество мокрых, мнущих торопливых рук» (II, 357); в воспоминаниях: «Меня обвиняли <���…> в категорическом отказе пользоваться отвратительно мокрым полотенцем <���…> в умывальной…» (IV, 241).