А. Долинин - Владимир Набоков - pro et contra T2

Цит. по: Долинин А. Плата за проезд (Беглые заметки о генезисе некоторых литературных оценок Набокова) // Набоковский вестник. Вып. 1. СПб., 1998. С. 14.

Ходасевич В. Федор Сологуб. Тяжелые сны. Роман. СПб., 1905 // Золотое руно. 1906. № 2. Цит. по: Сологуб Ф. Тяжелые сны. Л., 1990. С. 353.

«Тяжелые сны» подглядел и любезно поделился со мной А. А. Долинин.

Ср.: «В эту минуту показалось ему, что мертвая насмешливо взглянула на него, прищуривая одним глазом. Германн, поспешно подавшись назад, оступился и навзничь грянулся об земь» ( Пушкин А. С. Полн. собр. соч., М., 1962–1966. Т. 6. С. 348). Неудивительно, что в описании убийства набоковским Германом «двойника» сказано, что тот «повалился навзничь » (III, 437), а также у Сологуба — «Передонов повалился навзничь », когда сжигает карточную колоду.

Небезынтересно также в связи с игрой в «нетки» в «Приглашении на казнь» указать на семью Мотовилова в «Тяжелых снах», дочерей которого зовут Нета и Ната, а жена описывается так: « маленькая, толстенькая, вульгарные манеры, злые глаза, грубый голос, зеленое платье, пышные надплечники… Нета, глуповато-кокетливый вид, розовое открытое платье…» (ТС, 95). Ср. с дочерью Цинцинната: «Взгляд Цинцинната увело зеленое в белую горошинку платье Полины: рыженькая, косенькая, в очках <���…> тупо передвигая толстые ножки в коричневых шерстяных чулках <���…> она подходила <���…> и молчаливо гляд<���ела> своими маленькими темными глазами… » (IV, 57).

Попытка поставить психиатрический диагноз Цинциннату, по мнению автора, больному клинической шизофренией, в том числе феноменом «раздвоения личности», проделана в статье: Альперович Д. Безумный мир «Приглашения на казнь» В. В. Набокова, или История болезни Цинцинната Ц. // Russian Literature Journal. LI. 1997. S. 168–170.

В «Мелком бесе» Передонов убивает Володина тем, что «резнул его по горлу» (314); в «Отчаянии» Герман в юности совершает своего рода театральное хулиганство, объявляя на сцене вместо выхода князя, что «Его сиятельство <���…> зарезались бритвой» (III, 387). Наблюдая за тем, как жена мелет кофе, Герман продолжает планировать убийство: «…насыпала <���…> зерен в горло кофейной мельницы <���…> Сперва шло туго, с хрустом и треском, потом вдруг полегчало» (III, 419). Ср. в описании убийства Логиным Мотовилова: «Раздался глухой звук и легкий треск… Опять взмахнул топором, еще, и еще» (ТС, 230).

Набоков В. Д. Право. 1908. № 37. С. 2385–2386.

Ср. у Толстого в «Воскресении»:

«В его [товарища прокурора] речи было все самое последнее, что было тогда в его круге и что принималось тогда и принимается еще и теперь за последнее слово научной мудрости. Тут была и наследственность, и прирожденная преступность, и Ломброзо, и Тард, и эволюция, и борьба за существование, и гипнотизм, и внушение, и Шарко, и декадентство».

Толкование снов для Набокова еще один признак мещанства: «Господа, проверяйте психоанализом ваши сны. Кому из нас не приходилось после сытных разговен „орать во власти кошемара“?» (Новая газета. Париж. 1931. № 5).

У Сологуба большинство героев подвергнуты упадническим настроениям: любовница Палтусова Кульчинская-мать якобы испытала отчаяние в любви (209), у мужика Спиридона отчаянием искажено лицо (230), но всего тяжелее Логину, который попеременно то бледнеет от «злости и отчаяния », то переходит «от злобы и отчаяния к <���…> надеждам» (201), то что-то у него «в душе рванулось с отчаянным усилием из могилы» (229), то ему кажется заманчивым овладеть Клавдией, чтобы затем бросить («а потом — угар, отчаяние, смерть…» (23); учитель Алексеев в «состоянии, близком к мрачному отчаянию » возвращается домой (131); Анне снится, что «ноги ее тяжелы, как свинцовые, она движется медленно, а погоня приближается. Отчаяние! » (120), и т. д.

Перспективными для дальнейших интертекстуальных исследований представляются анализ малой прозы Сологуба, которая занимает существенное место в его творческом наследии, а также романа «Творимая легенда» (опубликован в изд-ве «Сирин» в 1914 г.), где описывается некое современное полуфантастическое королевство с королевой Ортрудой на престоле, в контексте разрабатывавшейся Набоковым на протяжении многих лет аналогичной темы, нашедшей отражение в неоконченном романе «Ultima Thule», «Solus Rex» и, в английской версии, в романе «Pale Fire».