Николай Полевой - «Сельский субботний вечер в Шотландии». Вольное подражание Р. Борнсу И. Козлова

прекрасной дѣвы горъ (Highland Mary). Непостоянная, пламенная чувствительность снѣдала Поэта втайнѣ, и вскорѣ Jeannie Armor, дочь одного изъ окрестныхъ мызниковъ, сдѣлалась предметомъ страсти Шотландскіе поселяне представляютъ собою странное явленіе: это народъ дѣятельный, нравственный, трудолюбивый, извлекающій изъ неблагодарной почвы немногія произведенія, грубыя обычаями и романическій своими склонностями, уставши отъ дневныхъ трудовъ, земледѣлецъ Шотландскій идетъ къ хижинѣ той, которую онъ любитъ; дерзкой любви его не устрашаетъ ничто: ни всѣ ужасы сѣверной зимы, ни снѣгъ, падающій большими хлопками, ни вѣтръ, дующій бурными порывами, ни продолжительность дороги, ни ужасы ночи. Онъ робко стучится у дверей своей красавицы и ея вѣжливость или непреклонность составляетъ его счастіе или приводятъ его въ отчаяніе. Такъ прелестная сцена Ромео и Юліи, вошедшая въ народный обычаи Шотландскихъ пастуховъ, безпрестанно повторяется въ этомъ холодномъ климатѣ, у этого народа, который мы называемъ варварами. «Для насъ, бѣдныхъ крестьянъ, говоритъ Р. Борнсъ въ письмѣ къ Доктору Муру, любовь есть важнѣйшее дѣло въ жизни. Надежда, увидѣть на одну минуту свою возлюбленную, тайное свиданіе, сладостное прости , нѣжная улыбка: вотъ единственныя радости въ нашемъ бѣдномъ существованіи.» Этотъ обычай сельскихъ любовниковъ былъ для Борнса предметомъ многихъ небольшихъ поэмъ, прелестныхъ откровенною простотою и деревенскою истиною, въ нихъ между прочимъ. Изображалъ онъ и свою Дженни, которая, долго бывъ къ нему жестокою, наконецъ впала въ заблужденіе. Строгая Кальвинистская церковь заставила ее въ продолженіе трехъ воскресенія слушаетъ выговоры и увѣщанія пастора. Робертъ Борнсъ требовалъ руки Дженни, но отецъ не хотѣлъ, чтобы дочь его вышла за бѣдняка. Несчастный Борнсъ, растерзанный въ нѣжнѣйшихъ своихъ чувствахъ, готовъ былъ на дѣло отчаянное. Онъ записался на корабль, готовившійся къ отъѣзду въ Ямайку, и, для издержекъ, которыхъ требовали приготовленія къ отъѣзду, рѣшился издать свои многочисленныя баллады и поэмы на Шотландскомъ языкѣ, восхищавшія поселянъ.

Едва изданы были сіи стихотворенія, какъ во всей Шотландіи заговорили о необыкновенномъ Поэтѣ. Сила, прелесть, чувствительность оживляли его простые стихи, писанные на родномъ языкѣ Шотландцевъ. Удивлялись, какъ бѣдный поселянинъ умѣлъ извлечь изъ самыхъ простыхъ ощущеній сердца столь трогательную поэзію. Эта живая, полная, разнообразная веселость, эти сильные, возвышенные порывы, заимствованные изъ самыхъ простыхъ сценъ, сообщающіе прелесть всѣмъ движеніямъ риѳма свободнаго, сельскаго, восхитили Эдинбургскихъ ученыхъ. Меккензи, Дюгальдъ Стюартъ, Битти, Рамзей, люди высокаго достоинства и строгаго вкуса, распространили извѣстіе о семъ чудѣ въ Литтературѣ. По приглашенію Доктора Блеклока, Борнсъ пріѣхалъ и Эдинбургъ. Онъ былъ принятъ искренно, въ лучшее общество города, совершенно литтературнаго, Аѳинъ Великобританіи, давало праздники поселянину-поэту, который развязностью, природнымъ благородствомъ своего обращенія, огнемъ и остротою своихъ разговоровъ, увеличилъ блескъ своего успѣха. Второе изданіе сочиненій его, умноженное новыми стихотвореніями, было тотчасъ раскуплено. Изъ пяти сотъ Фунтовъ стерлинговъ, вырученныхъ Борнсомъ, онъ послалъ двѣсти Фунтовъ своей старой матери, и снова предложило руку свою Дженни. Въ чемъ отказали бѣдному земледѣльцу, на то согласились для знаменитаго поэта.

Соединившись съ избранною имъ особою, Борнсъ купилъ мызу и началъ заботиться о хозяйствѣ, но воспоминаніе о городѣ и непобѣдимое стремленіе къ Поэзіи, которая прославила его и доставила ему руку Дженни, вскорѣ отвратили Поэта отъ сельскихъ занятій. Мыза его пришла въ упадокъ и Борнсъ былъ принужденъ занять мѣсто чиновника при таможнѣ: эта обязанность, несообразная съ его природными склонностями, имѣла самое пагубное вліяніе на остальную жизнь его.

Онъ хотѣлъ обмануть себя, буйными удовольствіями и шумною радостью заглушая грусть своего положенія. Здоровье его разстроилось и, 15 Іюля 1796 года, онъ умеръ, тридцати осьми лѣтъ отъ роду, оставивъ бѣдную вдову, родившую сына въ самый день погребенія ея мужа. Сограждане Борнса изъявили печаль свою, сдѣлавъ ему великолѣпныя похороны, и берега Эра, прославленные Борнсомъ, покрылись безчисленнымъ множествомъ людей всѣхъ классовъ, пришедшихъ съ горъ и долинъ, проводить гробъ Шотландскаго Поэта.

Не льзя безъ горестнаго чувства вспомнишь о заблужденіяхъ, до коихъ унизился Борнсъ въ послѣднее время своей жизни. Дарованіе его еще цвѣло. Какъ-же могъ возвышенный Поэтъ забыть себя для грубыхъ радостей? Причину сего явленія можно открыть въ тайной борьбѣ его общественнаго положенія съ силами души, его пламенныхъ желаній съ безсиліемъ исполнить оныя. Онъ былъ чувствителенъ, неукротимъ, уступалъ своимъ страстямъ какъ волѣ судьбы, и дорого купилъ счастіе двигать сердцами людей и умереть славнымъ. Онъ видѣлъ свои заблужденія, укорялъ себя въ слабости, жалѣлъ о судьбѣ своей и не могъ ни возвысишься до степени, достойной его, ни бросить грубыя наслажденія, смущавшія его разсудокъ и усыплявшія въ немъ чувство горести. Онъ ввѣрилъ тайну своихъ угрызеній и своихъ печалей собственной своей эпитафіи. Ее можно было-бы написать на гробницѣ большей части людей съ дарованіемъ, у коихъ способность чувствовать, любить и страдать беретъ верхъ надъ силою дѣятельности и постоянствомъ воли. Вотъ смыслъ сей эпитафіи:

Читать дальше